Путешествие к Арктуру

— Под твоими преступлениями я вижу человека, — сказал он несколько минут спустя. — Поэтому, а также потому, что нам завещано помогать друг другу, я не покину тебя немедленно, хоть мне и не нравится разгуливать с убийцей. Что до твоего вопроса… Увиденное глазами, Маскалл, предстает перед человеком тремя способами: в виде длины, ширины и глубины. Длина есть существование, ширина — связь, а глубина — чувство.

— Нечто подобное говорил мне Эртрид, музыкант из Трела.

— Я его не знаю. Что еще он тебе сказал?

— Он применял это к музыке. Продолжай и прости, что я тебя перебил.

— Три этих состояния восприятия и есть три мира. Существование — это мир Фэсини, связь — мир Эмфьюза, а чувство — мир Тира.

— Мы можем перейти к твердым фактам? — спросил Маскалл, хмурясь. — Я по-прежнему не понимаю, что ты имеешь в виду под тремя мирами.

— Я излагаю тебе самые что ни на есть твердые факты. Первый мир — это видимая, осязаемая Природа. Фэсини сотворил его из пустоты, и поэтому мы называем его Существованием.

— Это я понимаю.

— Второй мир — это Любовь, причем я не имею в виду похоть. Без любви каждый индивидуум был бы полностью сосредоточен на себе и не смог бы намеренно влиять на других. Без любви не было бы сострадания — невозможны были бы даже ненависть, гнев и месть. Все это несовершенные, искаженные формы чистой любви. Таким образом, в мир Природы Фэсини взаимопроникает мир Любви, или Связи, Эмфьюза.

— На основании чего ты полагаешь, что этот так называемый второй мир не является частью первого?

— Они противоречат друг другу. Обычный человек живет для себя; влюбленный живет для других.

— Может, и так. Все это весьма загадочно. Но продолжай. Кто такой Тире?

— Длина и ширина без глубины дают плоскость. Жизнь и любовь без чувства дают мелкие, поверхностные характеры. Чувство — это потребность людей тянуться к их создателю.

— Ты имеешь в виду молитву и поклонение?

— Я имею в виду близость к Тире. Этого чувства нет в первом и втором мирах, а значит, это третий мир. Так же, как глубина отделяет объект от субъекта, чувство отделяет человека от Тире.

— Но кто такой сам Тире?

— Тире — это загробный мир.

— Я все равно не понимаю, — сказал Маскалл. — Ты веришь в трех отдельных богов — или это лишь три взгляда на одного Бога?

— Существуют три бога, поскольку они взаимные антагонисты. И все же они есть нечто единое.

Маскалл задумался.

— Как ты пришел к этим выводам?

— Другие в Треле невозможны, Маскалл.

— Почему в Треле? Чего здесь особенного?

— Сейчас я тебе покажу.

Около мили они прошагали в молчании. Маскалл осмысливал услышанное. Когда они приблизились к первым деревьям, росшим по берегам небольшого ручья с прозрачной водой, Корпанг остановился.

— Повязка на твоем лбу уже давно не нужна, — заметил он.

Маскалл снял ее и обнаружил, что его лоб стал гладким и чистым, каким еще не бывал после прибытия на Торманс.

— Как это получилось — и откуда ты узнал?

— Это были органы Фэсини. Они исчезли, точно так же, как тело фэна.

Маскалл потирал лоб.

— Без них я чувствую себя в большей степени человеком. Но почему остальные части моего тела не изменились?

— Потому что его живая воля включает частицу Тире.

— Почему мы здесь остановились?

Корпанг отломил кончик воздушного корня одного из деревьев и протянул Маскаллу.

— Съешь это, Маскалл.

— В качестве пищи или чего-то иного?

— Пищи для тела и души.

Маскалл впился зубами в корень. Тот был твердым и белым и источал белый сок. Корень оказался безвкусным, но, съев его, Маскалл ощутил изменение восприятия. Пейзаж, сохранив планировку и освещение, стал более суровым и сакральным. Взглянув на Корпанга, Маскалл был поражен готическим величием спутника, однако его глаза по-прежнему казались растерянными.

— Ты проводишь здесь все время, Корпанг?

— Иногда я поднимаюсь наверх, но нечасто.

— Что привязывает тебя к этому мрачному миру?

— Поиск Тире.

— Значит, поиск не окончен?

— Идем дальше.

Они вновь пустились в путь по тусклой равнине, которая постепенно поднималась, и их беседа стала еще серьезнее.

— Хотя я родом не отсюда, — сказал Корпанг, — я прожил здесь двадцать пять лет — и все это время, надеюсь, приближался к Тире. Но вот в чем особенность: первые шаги более плодотворны и многообещающи, нежели последующие. Чем дольше человек ищет Тире, тем слабее кажется его присутствие. Поначалу ты ощущаешь и знаешь Тире — в виде силуэта, или голоса, или всепоглощающего чувства. Позже твоя душа становится сухой, темной и грубой. И можно подумать, что до Тире миллионы миль.

— Чем ты это объясняешь?

— Во времена наибольшей темноты он может быть ближе всего, Маскалл.

— Но что тебя тревожит?

— Мои дни проходят в мучениях.

— Однако ты продолжаешь упорствовать, верно? Сегодняшняя тьма не может быть конечным состоянием?

— Я получу ответы на свои вопросы.

Последовало молчание.

— Что ты хочешь мне показать? — спросил Маскалл.

— Страна становится более дикой. Я веду тебя к Трем фигурам, которые высекла и воздвигла прежняя раса людей. Там мы помолимся.

— А что потом?

— Если твое сердце истинно, ты увидишь то, что нескоро забудешь.