Путешествие к вратам мудрости

Я попрощался со священником, который, кажется, обиделся, не получив приглашения присоединиться к нам. И когда мы подошли к высоченным позолоченным дверям, я услышал, как он крикнул нам вслед:

– Мир плоский, помяните мое слово! А вы свалитесь вниз, и вас сожрут драконы! Обещаю!

Ватикан 1512 г. от Р. Х.

Незадолго до того, как распахнулись массивные двери, мой патрон положил руку на мое плечо и посмотрел мне прямо в глаза. А я смотрел на его бледное лицо с впалыми щеками и морщинистой кожей, помеченной засохшими крупицами краски и штукатурки, и пытался понять, как человек, пусть и столь увлеченный своим делом, не валится с ног, работая каждый день с утра до вечера.

– Запомни, – шептал он. – Ничего не говори, пока к тебе не обратятся. Не перебивай его. Не противоречь ему. В общем, ничего не делай, пока он тебя о чем-нибудь не попросит. Притворись, будто тебя не существует, словно ты лишь тень моей тени, и только.

– Слишком много условий поставлено, Мастер, может, вам лучше пойти туда одному, – предложил я. – В конце концов, меня не приглашали, и он никогда меня в глаза не видел. Ему может не понравиться незнакомец, бесцеремонный настолько, чтобы явиться без разрешения.

– Может, и не понравится, – усмехнулся мой патрон. – Но на такие встречи я предпочитаю брать с собой кого-нибудь. Хорошо, когда у беседы есть свидетель, иначе… как бы получше выразиться… иначе могут забыть, о чем беседовали, либо вспомнят, но с некоторыми неточностями.

Я кивнул и постарался держать себя в руках, когда четверо солдат из новой Швейцарской гвардии, созданной Папой Римским несколькими годами ранее, отошли от дверей и мы шагнули в приемную. Я ожидал увидеть толпу священников и епископов, созванных на правах свиты, но нет, к моему удивлению, встречали нас только двое – сам Святой отец Папа Юлий II и пригожий молодой священник, стоявший за креслом Его Святейшества в ожидании указаний.

Микеланджело и я низко поклонились, далее художник, подойдя к Папе, опустился на колени перед ним и поцеловал кольцо рыбака[121] на его правой руке. Я последовал его примеру, и старик возложил ладони на мою макушку, бормоча что-то невнятное. Наверное, благословение, предположил я и прошел в угол зала с твердым намерением следовать наставлениям великого умельца, что привел меня сюда, а также помалкивать, пока ко мне не обратятся.

– Друг мой, – сказал Папа, обращаясь к Микеланджело, однако дружелюбия в его голосе не прозвучало. – Мы довольны вами, и мы недовольны вами. Двойственные чувства порождают разлад в наших мыслях.

– Умоляю, Святой отец. – Вытянув руки в стороны, Микеланджело нагнулся еще ниже в знак повиновения. – Чем я расстроил вас? Позвольте мне исправить мой промах, прежде чем я умру от горя.

– Вчера мы посетили капеллу, – сообщил Папа, – где разглядывали живопись на стенах и потолках. Она очень хороша, вы доставили нам большое удовольствие.

– Спасибо, Святой отец.

– С нашего предыдущего визита минул почти год, и вы, бесспорно, сделали очень много за это время.

– С Божьей помощью, да.

– И ведь вы целыми днями лежали на спине. Это наверняка было нелегко. Шлюхи в той же позе работают, разве нет?

Он хрипло хохотнул, и я поднял брови в удивлении, поскольку совсем не ожидал, что человек, сподобившийся благодати Святого Духа, изъясняется столь земными словами.

– В действительности, Святой отец, я работал стоя. Впрочем, да, бывали случаи, когда мою шею терзала злосчастная боль.

Микеланджело слегка повращал головой, дабы его телесное повреждение стало заметнее, но Его Святейшество отмахнулся от жалоб художника, словно страдания простого смертного ничего для него не значили.

– Мы все страдаем, – нараспев произнес Папа. – Но мы получим свое в надлежащий срок, когда в царстве Отца нашего нам вручат награду непреходящую. И чем больше боли претерпеваем мы в этом мире, тем большее вознаграждение ожидает нас в мире ином.

– Кстати, о вознаграждении… – начал Микеланджело, и Папа, смекнув, что сейчас у него попросят денег, покосился на меня, а затем, поманив пальцем священника, шепнул ему что-то на ухо.

Молодой человек окинул меня презрительным взглядом и заговорил на удивление громким голосом, словно я был туг на ухо:

– Святой отец желает знать, кого вы привели в его сакральное присутственное место без приглашения.

– Одного из моих подручных, Ваше Святейшество, – ответил Микеланджело и назвал меня по имени; я опять поклонился, раздумывая, должен ли я что-нибудь сказать или лучше держать язык за зубами.

– И каковы ваши обязанности в этом предприятии? – спросил Папа Юлий.

– Каждое утро я подготавливаю штукатурку для фресок, Святой отец, – ответил я. – Этакую смесь, которая не позволяет образовываться плесени на потолке Сикстинской капеллы.

– Вы тоже художник?

– Я пытаюсь им стать, – сказал я. – У меня была мастерская во Флоренции. Там я и познакомился с Мастером, и мне повезло, он пригласил меня сопровождать его в поездке в Рим.