Путешествие на абсолютный полдень

– Ты не понимаешь, брат, – Ретте сложила свои кривые ручки. – Они из-за озера. Только потому, что они здесь, их родственники дают деньги Зерелату. Иначе про нас совсем бы забыли! Зачем им ты, зачем им я? Они не обижают нас и не обирают, они нас содержат!

– Кем приходится твой Хиган заозерному хозяину? – поинтересовался Лал.

– Племянником. Но Таатан нам за него не платит. Он считает, что мужчина должен всего добиваться сам. Другие платят за своих детей, чтобы они жили не в дыму Зан-Заяла, а в княжеском дворце.

– Это еще больший позор, чем я думал, Ретте, – горько сказал Амрай. – Жаль, что приходится напоминать всем и каждому, кто такие князья Зерелата. Даже тебе. Даже в нашем дворце. Когда отец последний раз выходил на край Бездны?

– Больше десяти лет назад. Меня с собой не брали. Я не знаю, что там произошло, но ничего хорошего. Отан именно тогда сказал, что хочет уйти, сбежать, как ты. Что лучше быть собакой, чем младшим братом. С тех пор край Бездны заперт.

– Бездну нельзя закрывать, Ретте. Иначе однажды, когда она откроется сама, никто не будет знать, что с нею делать.

– Что ты сделаешь с Хиганом, когда его найдешь?

– Убью, – коротко ответил Амрай, схватил Лала за руку и шагнул прочь.

Глава 26

* * *

– Кого ты мне привез? – глаза кира Хагиннора Джела смотрели так, что, не будь Маленький Ли Маленьким Ли, на нем была бы прожжена дырка. – Я просил тебя вернуть Таргену императора. А ты кого вернул?

– Чем именно вы недовольны, кир Хагиннор?

– Это не он!

– А как вы хотели? Если из человека вынуть часть прожитой жизни и вырезать часть больной души, это будет он или уже не он? Внутри осталось пустое место. Ждите, пока чем-нибудь наполнится и зарастет. Не все сразу. Или что-то конкретное вас не устраивает? Какая-то черта характера, поведение? Что-то необычное? Он ест бумагу или спит на дереве?

– Не дерзи мне. Это просто стал не он. Кто-то другой, послушный, покладистый, мирный. Добрый. Улыбчивый. Он никогда таким не был. Всегда всего нужно было добиваться через колено и шлепками.

– Я просто объяснил ему, что вы его любите, цените и переживаете за него. Не за империю, а за него лично, как отец за сына, как родной человек за своего самого близкого человека. Не понимаю, чем плохо, если человек улыбается? Могу скорректировать, снова будете общаться с ним через колено.

Кир Хагиннор положил на стол сжатые кулаки.

– Не смей его больше трогать.

– Все равно придется. Чтобы не развалилось то, что я сделал. Если он снова рухнет, образуется маятник, который не остановится сам по себе. Не думайте, будто я что-то сломал или вырезал ему во вред. Наоборот, теперь он с вами настоящий. Раньше просто прятался. Он сложный. Много слоев наросло внутри, плюс так называемый скрытый темперамент, плюс не очень удачные схемы для того, чтобы с самим собой управляться, плюс много ограничений. Ну, и травма для него тоже серьезная. Это нам с вами пустяки – подумаешь, видел одного человека, а представлял себе другого. Как вы со мной сначала...

– Волосы он зачем отрезал?

– Это было до встречи со мной. Мне сказал: тяжелые, голова болит.

– Никогда раньше не болела, теперь заболела?

– Могло быть и хуже. Вы привели меня вовремя, кир Хагиннор. Он что, по-вашему, теперь совсем тряпка?

– Не совсем, но...

– Ну так помогите ему тоже. Без всяких «но». Как отец сыну. Я подправлю, если он опять начнет путаться между должным и возможным. Я не думаю, что начнет, но все-таки. Наберитесь терпения. Он подравняется, вся та необычность, которая вам не нравится, со временем пройдет.

– Или я к ней привыкну и перестану замечать. Проклятый ты колдун! Иди отсюда. Иди, чтоб я тебя больше не видел. Я не знаю, что ты с ним сделал, но я даже не уверен, как лучше – как было до тебя, или сейчас.

Маленький Ли обиделся. Не столько за себя, сколько за государя.

– Конечно, было бы лучше, если бы у него болела голова, его тошнило на церемониях или он писал и рвал странные указы. Или продолжал бы пить, а он продолжал бы – ему это здорово помогало. От того, что помогает, сложно отказаться. Мне жаль, что вы не оценили мою работу. Я старался. Я чуть не сдох там с ним, так это было трудно. Я вам очень советую, поговорите с ним откровенно. Прямо вот с таким, странным. Мне кажется, вы очень давно не говорили. И вы не помните, что когда-то он был именно таким, как сейчас. Поговорите. Может быть, он сам вам объяснит, что с ним происходит.

– Я готов буду простить тебя только в одном случае, Маленький Ли. И то еще подумаю. Если эту кинувшую его сволочь ты привезешь мне в таком же странном состоянии. Чтобы я тоже удивился и не понял, кто это и что с ним случилось.

* * *

Вступить в сговор с Мовэром ничего не стоило. Мастеру-фехтовальщику проще было объяснить то, чего, в силу некоторых новых особенностей их отношений, никак не мог дослышать Амрай. Немного разумного внушения, немного обещаний, немного шантажа, немного ласковой улыбки, и Мовэр на все согласен. Так что к встрече заозерных гостей каждый готовился по-своему.