Путешествие на абсолютный полдень

Лал сунул алебарду онемевшему Амраю, шагнул следом, но в руках у него осталась только меховая накидка Ретте. Каких-то три или четыре секунды полета и громкий всплеск внизу, белые пышные брызги. Еще четыре секунды, и спиной всплывшее неподвижное белое пятно. Он или она, непонятно.

– Мовэр, держи князя, не будь растяпой хоть в этот раз, – рыкнул мастеру-фехтовальщику Лал, оборачиваясь к Амраю и толкая того назад. – Если князь кинется за мной, я тебя прирежу! Бегите все вниз, быстрее! Потребуется помощь внизу!

Вскочил на балюстраду, стараясь просчитать собственный прыжок: оттолкнуться подальше, успеть вытянуться и напрячь тело в полете, чтоб было как струна, ни одного расслабленного мускула, прижать руками грудь, поднять голову, не удариться лицом о воду. Вынырнул он в слегка ошалевшем от получившейся перегрузки состоянии, перевернул слабо зашевелившуюся Ретте на спину, сумел даже стащить с себя набравшие воду сапоги. Осмотрелся, куда плыть. В одной стороне набережная, в другой – скалы. Потащил маленькую княжну к набережной за узел волос. Пока доплыл и сам выбрался на первую ступеньку, набежали люди, стали помогать вытаскивать тело. Прижал рукой ей пульс на шее – слабо, но бьется, сердце запускать не нужно, дыхание есть. Тут он сделать ничего больше не мог. Только на пару секунд обхватил за шею подбежавшего и грохнувшегося рядом на колени Амрая, быстро погладил его по голове, сказал:

– Следи за девочкой, я иду за вторым.

– Я с вами! – на бегу скидывая кафтан и сапоги, крикнул ему господин Таатан.

Ничего не ответив, Лал нырнул со ступеньки в воду. Хигана он ни сверху, ни сразу после прыжка попросту не заметил. Щенок почти выплыл сам и одной рукой цеплялся за каменные чашки под скальным выступом. Что бы там ни говорили, а даже у самоубийцы инстинкт самосохранения выключается последним. Вопреки самому себе, Хиган сейчас пытался выжить.

– Везучий, – прошипел Лал и попробовал за шиворот оторвать молодого человека от камней.

– Уйди, – простонал Хиган. – Уйди, дай сдохнуть.

– Не уйду, не дам, будешь рыпаться, оглушу. Чем ударился?

– Спиной. Ног не чувствую.

– А Ретте?

– Ретте не ударилась, я ее сберег... Ты же сказала, это верная смерть!

– Но не сказала, что быстрая. Если все внутри отбил, сначала помучаешься. Да отцепись ты уже! – Лал ударил Хигана по пальцам.

Шумно отфыркиваясь, подплыл Таатан. Вдвоем ухватив избранника за придворный пышный воротник, они потащили его к набережной. Хиган больше не сопротивлялся.

Амрай с закрытыми глазами стоял по щиколотку в воде. Сзади за рукава его деликатно придерживал Мовэр. Ретте, видимо, унесли во дворец. Набережная была усыпана любопытными. Чуть не весь город собрался.

– Принесла на блюдечке, как обещала, – выдохнул Лал, спотыкаясь на подводной ступеньке. Упал лицом Амраю в живот и повис у того на руках. Прыжок с балкона и перемещение вплавь по воде с полумертвым грузом взяли у него гораздо больше сил, чем Лал мог предположить. На тяжелом шелке кафтана Амрая вместе с мокрыми пятнами от воды расплывалась кровь. Лал отпрянул. Не сразу понял, откуда она взялась. Потом выдохнул и свалился на Амрая обратно. У него самого вырвало при ударе о воду так привлекшую Таатана сережку. Пустяки.

Таатан, подняв, как ребенка, на руки, сам нес племянника из воды.

– Амрай, – позвал Лал. – Очнись. Все обошлось. Что с тобой?

Темно-красные глаза глянули вниз из-под ресниц. Амрай начал снимать свой жемчужный кафтан, чтобы укрыть Лала.

– Пытаюсь дышать, как перед боем, – сказал он. – Глубокий вдох, внимательный выдох. Боже мой, Лалле, разве он стоил того, чтобы так рисковать?

– Ты не понял, Амрай. Младший ничего не стоил. Я принесла тебе Таатана. – И Лал мотнул головой в сторону заозерного хозяина, который, сдав племянника на руки кому-то из прибывших с ним людей, сел на ступеньку набережной, оставшись ногами в теплой воде, поставил локти на колени и закрыл ладонями лицо. – Иди, бери его, пока горячо. Сломай ему представление о чванливой пещерной поганке, которую он видит, когда перед ним ты.

Глава 27

* * *

Лал не знал, как расценивать тот выбор, который произошел у него на глазах. В примерно равных условиях для расстановки, Амрай предпочел своей семье самого Лала. Господин Таатан, наоборот, несмотря на задуманное против него злодейство, вдруг выбрал забытую до сей поры семью.

Жемчужный кафтан в итоге отдали Таатану, потому что Лал под конец приключений опять упал на ровном, хоть и скользком месте, на последней ведущей из воды ступеньке, и Амрай со словами: «Пойдемте переодеваться, господа», – понес его во дворец на руках.

Разговор в кабинете тем вечером получился полезный, но непростой. Для господина Таатана не первый серьезный разговор за вечер. Первый у него состоялся с шурином, отцом Хигана, служащим ратуши Зан-Заяла, который тоже был на празднике.

– Это правда, что вы не можете лгать? – спросил Таатан, переступая порог княжеского кабинета. В придворной одежде выглядел он как настоящий надутый имперский царедворец. – Поэтому вы возите с собой на деловые встречи советника Бусена? Он говорит, а вы молчите?