Путешествие на абсолютный полдень

– Не поэтому, господин Таатан, – Амрай, сидя на полу, мочил полотенце в тазике со льдом и аккуратно оборачивал Лалу растянутую щиколотку. – Таков протокол. Не обращайте на нас внимания, проходите. Скажите честно, чем еще недовольны. Только тем, что я стараюсь отмолчаться, если мне задают задевающие меня вопросы?

Лал, по самый нос завернутый в одеяло, сидел на диванчике и прихлебывал из большой чашки горячее вино со специями, которое грелось тут же на жаровне.

– Я думал сказать вам, чем недоволен, но, наверное, это будет несправедливо по отношению лично к вам, князь Ордеш. То, что было плохо, сложилось здесь до вас. Вы сюда упали, как камень в болото. Вся застойная грязь пошла вверх. Рано или поздно это все равно произошло бы, вас мне винить не в чем. Это я виноват, что... Короче, во всем виноват. Нельзя было отпускать сюда мальчишку. Он совсем еще глупый, но с наследственным решительным характером. Я должен был оставить его при себе.

Амрай поднялся с пола, снял с жаровни ковшичек с вином и налил еще в одну чашку. Подвинул к присевшему на стул для посетителей Таатану.

– А вы? – спросил тот.

Амрай покачал головой:

– Мне нельзя.

– Пейте оба, – подал голос из одеяла Лал. – Или я наберусь, и мне будет одиноко и печально среди трезвых.

Амрай налил себе три капли.

– Сегодня мы в Бездну не пойдем, – сказал он.

– А мы еще и в Бездну должны идти? – удивился Таатан.

– Для чего же я вас позвал? Увидите все своими глазами. Это лучше, чем слушать сказки.

– Честно сказать, не знаю, зачем вы меня позвали. Пока что мне не очень нравится то, что происходит. О документах мы с вами поговорили, моя позиция вам, думаю, ясна. Я хотел бы выразить благодарность госпоже Лалле за то, что она такая смелая... Но на мое мнение относительно финансов это не влияет.

– Что с Хиганом? – спросил Лал, подумав, что все-таки надо было позволить шлепнуть эту тушу с балкона, быть может, тогда характер Таатана стал бы помягче, несмотря на наследственную решительность.

– Врач сказал, что если от двух декад до двух месяцев не зашевелится, значит, не зашевелится вообще, и его можно будет забрать на наш берег. Я, разумеется, оплачу все расходы по его пребыванию здесь.

– Вы знаете, что он стрелял в князя? – спросил Лал.

– Он стрелял в тебя, Лалле, – мягко поправил Амрай. – Но это правда. Если б госпожа Лалле не была такой смелой, он убил бы ее, а я уже убил бы его.

– Какая разница, мы стояли обнявшись, – возразил Лал. – Он стрелял в нас. И он пытался убить княжну Ретте. Он начудил здесь гораздо больше, чем заговор против богатого дядюшки, который почему-то решил простить дурака и начать его воспитывать.

– И что теперь? – напряженно спросил Таатан. – Вы не отдадите его родителям, даже если он не встанет? Ретте, насколько я знаю, на него не в обиде. Мы можем забрать и вашу Ретте, если это важно.

– Где ж вы были раньше – с таким-то великодушием, – покачал головой Лал. – Мы вот хотели вас спросить еще об одном человеке.

– Мой брат Отан, – сказал Амрай. – Где он?

Таатан отставил вино.

– Откуда вы знаете, что мне про него известно?

– Вы перепутали меня с ним при нашей первой встрече.

– Отвечайте честно, – попросил Лал. – Из благодарности ко мне, из уважения к князю или из интереса к судьбе Хигана сделайте сегодня еще что-нибудь правильное.

– Вам не понравится, князь Ордеш.

– Это не должно вас волновать. Где он и что с ним?

– Он в Иракте. В приюте для умалишенных. По крайней мере, был прошлым летом.

Амрай закрыл глаза, одним глотком допил вино и налил себе еще три капли.

– Как он туда попал? – спросил он.

– Как вы туда попали, Таатан? – изменил вопрос Лал.

– Я был в Ренне по делам, ко мне там подошел какой-то человек, сказал, знает, что мы из Зерелата, и попросил поехать посмотреть на одного убогого, которого ударили по голове и он через то рехнулся. Якобы двое, доставившие его туда, клялись, что это княжий сын, и надо уточнить, а то приюту не на что содержать сумасшедших. Они планировали послать в Зерелат за деньгами на содержание и лечение. Я тогда подумал, если это последний зерелатский князь, то, мало ли, вдруг мать и советники захотят вернуть его сюда. Здесь и без сумасшедших непросто. Я не хотел вам говорить, но я заплатил за него на десять лет вперед, чтоб там его и держали. Все это правда, можете поехать туда и проверить мои слова. Это действительно он. В приюте чистенько, цена у содержания смешная, а он... буйный. Я вас увидел – даже испугался, как вы похожи. У того только шрам большой, на лбу, сразу у волос... Теперь вы отдадите нам Хигана?..

– Да мы б и так отдали, мы не люди, что ли, – вздохнул Амрай.

– Непонятно, вас благодарить за вашу щедрость или дать вам пинка, – задумчиво проговорил Лал. – Понятно, что вы оплатили, в первую очередь, собственное спокойствие. Но все же поступок с намеком на благородство. Амрай, будь другом, перевяжи мне потуже ногу и поковыляли спать. Что-то мне совсем не по себе.

– Не рассказывайте каждому встречному, что я монах, господин Таатан, – сказал вдруг Амрай, – окажите мне любезность. Пусть наверняка этого никто не знает.