Путешествие на абсолютный полдень

Отан издал какой-то гортанный призывный звук. Амрай шагнул к нему еще ближе. В момент, когда сумасшедший кинулся на решетку, нанеся по воздуху удар воображаемым оружием, Барх и Лал одновременно отдернули Амрая от выброшенных к нему рук.

– Видите, – сказал Барх. – Его даже накормить проблема. Бывает, шваброй к нему миску толкаем.

Советники зашептались между собой.

– Мы можем забрать его отсюда? – спросил Амрай.

– Счастлив буду избавиться. Правда, не представляю, как вы это осуществите. Разве что в кандалах или колодках. Или в железной клетке, как зверя.

– А что будет, если он сбежит? – поинтересовался Лал не столько у мастера Барха, сколько у Амрая.

– Лучше даже не фантазировать, – покачал головой мастер Барх.

– Везти княжеского сына домой в кандалах, как преступника, позорно, – сказал советник Бусен.

– Но нужно как-то попытаться, – добавил Шошен. – Содержать княжеского сына в богадельне еще позорнее.

– А привезти его вот такого, в пару к княжне Ретте, и посадить в Зерелате в клетку, чтоб все вокруг сказали, что княжеская семья проклята и вырождается, будет в самый раз, да? – негромко произнес Лал.

– Лалле, этот вопрос тебя не касается, – довольно резко осек его Амрай. – Стой в стороне и не вмешивайся.

Лал пожал плечами и прислонился к перегородке возле ларя, за которым составлены были ведра, метлы и та самая легендарная швабра. Отан не отрывал от него глаз, и это Лалу нравилось все меньше. Был бы Лал зверем, от этого взгляда шерсть на загривке стояла бы у него дыбом. А с клыков, как говорил Амрай, капала бы пена.

Мысль везти с собой в Зерелат психа не казалась ему здравой. Да, может быть, Амрай остался бы князем даже в присутствии старшего умалишенного брата. В княжеском совете, вроде бы, собрались разумные люди, упрямиться и утверждать очевидный бред они не станут. Но что бы князь сам чувствовал и что говорили бы про него другие, если бы он стал держать брата в клетке? А без клетки тут было не обойтись. Злым языкам даже показательным примером не докажешь, что потерявший разум, но не потерявший навык убивать гладиатор опасен, что его кормят с швабры и держат на расстоянии даже от других небезопасных психов. Лал злился от того, что сейчас видел и слышал. Наверное, до приезда в Иракту все у них с Амраем было непозволительно хорошо. Подобной любовной идиллии он не переживал с семнадцати лет. Он даже потихоньку начал менять свое отношение к помощи и заботе со стороны другого человека. Что было совсем против его правил, поскольку в помощи и заботе нуждаются слабые, а он себя к слабым и беспомощным не относил. Но теперь, благодаря Амраю, он не ощущал себя задраенным наглухо, как бункер. Не воспринимал хорошее отношение к себе, как попытку что-то ему навязать, пусть даже это что-то – полезное для него и нужное. Поверил в возможность счастья для себя. Расслабился. Что в верхнем мире Тай равнозначно «подставился». И вот, на-ка, получи, дорогуша, клинический случай иерархической агрессии в исполнении его сиятельства князя Ордеша Амрая. Словно Лал младшая мелочь из дворцовых советников и у них не было прекрасных долгих декад под одним одеялом по ночам и долгих дней за руку в дороге. А княжеские советники присмотрели для зерелатского двора нового жильца в виде опасного психа. Позитивная фаза заканчивалась, пора было начинаться черной полосе. По крайней мере, такое было предчувствие. И оно не обмануло.

Начавшийся было неприятный разговор между Амраем и его советниками о переезде Отана в Зерелат перебил сам Отан. Лицо его на краткий момент прояснилось и он вдруг выговорил:

– Бу... Бу-сен?.. – и потянулся к советнику.

– Мальчик мой, – обрадовался Бусен и, прежде, чем кто-то успел его остановить, двинулся навстречу и протянул Отану руку.