Путешествие Нильса с дикими гусями

Мать и тётушка жарили и пекли на кухне, надо было им помочь, и детей вскоре позвали.

Ларе был послан за дровами для плиты, а Грета - в погреб за маслом для теста.

И дети забыли о маленьком зверьке, которого посадили под замок. Никто-никто за весь вечер и не вспомнил, и не подумал, каково-то ему в неволе!

А бельчонок всё плакал и плакал и звал маму, и ни одна живая душа не слышала его.

А дальше… а дальше случилось то, что случилось. И никто этого не видел, потому что все возились на кухне у плиты. А видела только старая бабушка, у которой уже не было сил заниматься спряпнёй. Молодые хозяйки завозились дотемна, а старушка, которой нисколечко не хотелось спать, пододвинула стул к окошку в гостевой горнице и стала смотреть на двор. Из открытых дверей кухни на дорожку лился яркий свет. О том, что произошло на дворе и что она там ночью увидела, старушка рассказала всему семейству утром за праздничным завтраком. Только ей никто не поверил.

- Матушка, вам это всё приснилось,- сказал ей сын,- уверяю вас, потому что такого не могло быть, не о чем и толковать.

Старушка промолчала. После завтрака все гурьбой отправились посмотреть, как поживает пойманный бельчонок. Странное дело! Два прутика в колесе оказались перепиленными, и никакого бельчонка в домике не было и в помине.

- Куда же девался бельчонок? - растерянно спросила Грета.

- Так я же говорю вам, бельчонка унёс домовой! - стояла на своём бабушка.

Все опять подняли её на смех.

Но факт оставался фактом: клетка была сломана, и зверёк исчез.

4

А дело было так. Печальный Нильс брёл по лесу, низко опустив голову. Подумать только, до чего он дожил! Разве раньше стерпел бы он такие слова? Да и от кого? От какой-то белки! Показал бы он раньше этому Сирле! Но как же ему теперь быть? Как убедить всех этих белок-зайцев, жаворонков-зябликов, что Нильс Хольгерссон больше никогда-никогда в жизни не причинит вреда ни одному живому существу. Он сам узнал, что значит быть слабым и беззащитным. Но как им объяснишь? Слишком много дурного успел он сделать за свою короткую жизнь. Видно, мало было раскаяться, должно было пройти время, чтобы все убедились, что Нильс… Впрочем, пока он не Нильс. Пока он Тумметотт, которого и гуси-то, может быть, не возьмут с собой в Лапландию, пока он Тумметотт, который и родной матери не посмеет показаться на глаза…

Так он брёл в задумчивости, сам не зная куда, довольно долго. Еда ему не попадалась. Только встретился прозрачный ручеёк. Из него Нильс попил и погляделся, как в зеркало, в его светлую воду. Ничего не изменилось за это время. Всё тот же веснушчатый нос. И прямые льняные волосы. И всё такой же он маленький, каким сделал его домовой…

День уже клонился к вечеру, и Нильс, голодный и уставший, вдруг понял, что не знает дороги назад к озеру Вомбшён. На мгновение ему показалось, что где-то вдали послышался голос Мортена, который кричал: «Я здесь! Где ты? Я здесь! Где ты?» Но потом всё смолкло.

И тут он увидел на земле белую пушинку. Чуть поодаль лежала ещё одна.

- Ага! - догадался Нильс.- Мортен-гусь искал меня в лесу и на всякий случай бросал белые пушинки, чтобы показать мне дорогу.

Он весело побежал от пушинки к пушинке, но к вечеру, как назло, поднялся ветер, лёгкие пушинки завертелись вихрем в воздухе вместе с сухими прошлогодними листьями и жухлой травой. Нильс был в отчаянии, больше ему ничто не указывало путь.

Он взобрался на кочку, где было посуше, сел и пригорюнился.

Ему уже стало казаться, что гуси одни полетят в Лапландию, а он останется здесь, в лесу, маленький, подверженный всем опасностям, и дикие звери съедят его…

Но вот в эти печальные мысли ворвался голос зяблика. Сначала Нильс не очень и прислушивался к нему. Но потом заметил, что зяблик, всегда такой весёлый, сейчас поёт о чём-то грустном.

- О чём ты там печалишься? - крикнул ему Нильс.

- Тебе-то что, Нильс - Гусиный пастух,- ответил зяблик.- Разве тебе может быть дело до чужой беды?

- А что случилось?

- Ну уж раз тебе интересно, я скажу. У семейства Сирле пропал сынок.

- Как пропал?

- Сначала думали, ворона утащила.

- Ну, а потом?

- А потом братишки его признались, что он решил сам идти за орехами - и выбрался из дупла.

- Так ведь у Сирле детишки ещё совсем маленькие! Им и ореха-то не разгрызть!

- В том-то и дело. Молоком пока кормятся. А этот молокосос - видишь ли, за орехами!

- А где же он теперь?

- Кто же знает? В орешнике они его, сколько ни искали, не нашли.

- Где ж его после этого искать?

- Думается мне, люди его подобрали. А у людей первое дело - в клетку сажать.

Нильс горестно вздохнул. Потому что это было правдой. Он и сам не раз ловил белок и, ясное дело, тут же запирал их в клетке.

- Послушай, зяблик, этого нельзя так оставить!

- Конечно! Ведь родители помешаются от горя.

И тут Нильс вспомнил своих отца и матушку.