Путешествие по арабским странам

— Население росло, — продолжал директор, — а для развития страны практически ничего не делалось. Таково наследие, полученное революцией.

Директор полистал какие-то бумаги.

— Вот данные, которые вас заинтересуют. Несколько лет назад продукция нашей промышленности составляла только три процента промышленной продукции Западной Германии. За первые два года после революции выпуск продукции возрос на сорок процентов.

Он полистал еще.

— Да, вот: предприятия с числом рабочих и служащих меньше десяти составляли свыше четырех пятых всех промышленных и ремесленных предприятий.

Он положил руку на свои бумаги.

— Иностранные колонизаторы, конечно, не заинтересованы в развитии нашей промышленности. Наоборот, им выгоднее тормозить ее рост или препятствовать ему, ибо они хотят сами поставлять нам промышленную продукцию.

Он помолчал.

— А сведения о заработной плате у вас есть? — спросил Петер.

Директор снова порылся в бумагах.

— Пожалуйста. Данные о предприятиях с десятью рабочими и больше. Раньше заработная плата составляла два с половиной фунта в неделю. За первые два года после революции она возросла на восемнадцать процентов.

— А как обстоит дело в сельском хозяйстве?

— Земля у нас очень плодородная. Но сельское хозяйство настолько отстало, что урожайность кукурузы, например, в два раза ниже, чем в Голландии. Мы, конечно, принимаем меры: улучшаем качество семян, наладили производство искусственных удобрений у себя и ввозим из Германской Демократической Республики сульфат аммония.

Он посмотрел на Петера.

— Вы можете быть довольны, — сказал египтянин улыбаясь. — Мы ценим ваш сульфат, а вы за него получаете наш прекрасный хлопок.

Петер тоже улыбнулся.

— Ваши люди проявили себя здесь как хорошие специалисты, а главное — как добрые друзья Египта. Мы этого никогда не забудем.

Петер произнес несколько вежливых слов, какие принято говорить в таких случаях.

— А что вы еще делаете или собираетесь делать? Многое. Мы, например, хотим добиться, чтобы коров не использовали в качестве тягловой силы, тогда они будут давать больше молока. Для этого нужны машины. Мы хотим улучшить рыболовство. Пока мы ежегодно закупаем за границей шестнадцать тысяч тонн рыбы, хотя могли бы вылавливать достаточно рыбы в Средиземном и Красном морях и в Ниле. Мы хотим разрабатывать полезные ископаемые: олово, вольфрам, свинец, цинк, хром… Мы заключили договор на строительство сталелитейного завода с западногерманской фирмой «Демаг». И наконец мы собираемся построить огромную плотину у Асуана. Она обеспечит наше сельское хозяйство водой в достаточном количестве в течение всего года и даст возможность отвоевать у пустыни новые земли. Но проект еще вызывает много споров. Некоторые говорят, что строительство Асуанской плотины продлится слишком долго, что египтяне хотят скорее начать жить лучше, поэтому выгоднее строить фабрики. Как видите, у нас много животрепещущих проблем; чтобы разрешить их, нужны силы и вера в будущее. У нас есть и то, и другое. Но нужны еще мирная обстановка и время.

— А какова цель?

— Уничтожить колониализм и голод!

Торговцы, попрошайки, контрабандисты

Прогуливаясь в районе порта, Петер все время чувствовал, что за ним неотступно следят. Гиды, торговцы, официанты кабачков, шоферы такси, ожидающие пассажиров, — все замечали его, затоваривали с ним, сигнализировали о его приближении! Ему казалось, что шепот бежит вдоль домов или, более того, что весть о его появлении переносится ветром по кустам.

Этот район, где по одной стороне улицы возвышалась стена набережной, а по другой — тянулись дома сильно отличался от аналогичных районов в других портовых городах мира. Сюда не доносились из трактиров громкие песни и крики, на улицах и в переулках не было видно пьяных и откровенных проституток. Здесь чип но выстроились в ряд закусочные с выставленными прямо на тротуары столиками, где подавали кофе, лимонад и пиво. Здесь над ухом иностранца иногда раздавался чей-то таинственный шепот и чьи-то руки протягивали ему порнографические открытки; здесь женщина, прежде чем войти в дверь самого обычного дома, бросали на иностранца призывный взгляд; дельцы всякого рода пытались всучить ему какой-нибудь товар; но ни на портовой улице, ни в узких, полутемных, нищих переулках ему ничто не угрожало. Только по вечерам здесь, наверное, было жутковато.

У портовых ворот номер шесть Петер встретил Махмуда. Тот шел с высоким стройным человеком в красной галабии, ниспадающей складками, подобно мантии арабского принца. Это был всего лишь гид, и он тут же заговорил с Петером, но отошел, как только Махмуд сделал ему знак рукой. Махмуд здесь, видимо, что-то значил.

— Я честный, — сказал он с берлинским акцентом, — я жду немецкий пароход.

Он пригласил Петера в свою лавку, находившуюся в одном из переулков, скорее похожую на небольшой склад. На полках громоздились портфели, сумки, седла чемоданы, фигурки верблюдов и другие безделушки в основном из верблюжьей кожи, которые матросы охотно покупали в качестве сувениров.