Путешествие в Армению

Творчество Саят-Новы имело важное значение для искусства обработки стиха, развития и обогащения языка. Это вершина старой армянской поэзии.

Ованес Туманян

Ованес Туманян — один из самых замечательных поэтов нового времени. Он жил в конце XIX и начале XX века. Я не видел в Армении ни одного человека, который не знал бы Туманяна. Даже малообразованные люди знают не только его имя, но и какой это был человек, что писал и даже многое из написанного им. И если не сумеют прочитать наизусть стихи Туманяна, то расскажут какую-нибудь его сказку и непременно вспомнят рассказ «Гикор», историю бедного крестьянского мальчика, которого отец привез из деревни в город, чтобы отдать в услужение к торговцу. Обычная история деревенской бедноты всего мира. Если даже прочтешь множество подобных рассказов, познакомишься в жизни с другими, более трагическими судьбами, по-своему интересными, и если нет ни малейшей охоты читать такой рассказ или вообще не нравится тебе подобная литература, стоит взять в руки «Гикора» Туманяна даже в плохом переводе и не оторвешься, пока не закроешь последнюю страницу, хотя заранее догадываешься о всех перипетиях этой армянской драмы.

Потом, почувствовав твой интерес к Армении двух первых десятилетий двадцатого века или времен первой мировой войны, тебе скажут: «Прочти статьи Туманяна».

В литературе важно уметь сохранять равновесие между индивидуальным слогом и народным языком, и в этом отношении Туманян может служить образцом. В наши дни, разумеется, армянский литературный язык уже не язык Туманяна — иначе пишут поэты и прозаики, иначе говорит народ. У Егише Чаренца есть хорошие стихи:

Ширятся душевные границы
и не выразят, чем дышит век,
ни Теряна звонкие цевницы,
ни пергаментный Нарек.

Даже сельский говор Туманяна

нас не может в эти дни увлечь,
но отыщем поздно или рано
самую насыщенную речь[50].

Туманян сделал, по-видимому, то, что делают большие писатели: собрал и соединил живые элементы своего творчества и народного языка, разрешив таким образом назревшую проблему эпохи и заставив других смотреть уже не назад, а вперед.

В Армении со стороны духовенства неоднократно предпринимались попытки продлить жизнь мертвому языку и монополизировать письменный. Язык поэзии, о которой шла речь в предыдущей главе, уже устарел для современного читателя, но в то время, когда она создавалась, это был живой язык, обновленный, шагнувший далеко вперед от законсервированного в церковных текстах грабара. Новая поэзия продолжала идти по тому же пути. Большую роль сыграла тут специфика армянской истории, накопившаяся национальная боль и эстетическая привлекательность, приверженность традиции, не прерывавшейся и при интенсивном общении с прогрессивными культурными течениями других народов.

За Туманяном следует целая плеяда прекрасных поэтов и хороших прозаиков, особенно создателей исторического романа. Армения — страна поэтов. И почти все они оказались вдали от родины.

Константинополь, Тбилиси и Венеция были важнейшими культурными центрами армянской эмиграции.

В начале XVI в. (1512 г.) в Венеции армяне напечатали свою первую книгу. Дальнейшая история армянского книгопечатания связана с Константинополем и Амстердамом, затем с Индией (Мадрас, Калькутта; в Калькутте вышла первая армянская газета), с Персией (Исфахан), с самой Арменией (Эчмиадзин — в начале XVIII в.), опять с Венецией, где Мхитар из Севастии основал армянскую католическую конгрегацию (XVIII в.), важный культурный центр, существующий и поныне. Из «мхитаристов», создавших затем конгрегацию в Вене, вышли первые поэты нового времени, например Гевонд Алишан (также замечательный историк, археолог, географ) и его ученик Пешикташлян. В Тбилиси вокруг школы, открытой католикосом Нерсесом — Семинария Нерсесяна — в начале XIX в., образовался другой большой культурный очаг. В этой школе учились наиболее выдающиеся ученые, писатели и художники Восточной Армении. В это время в Константинополе, где жило тогда около двухсот тысяч армян, также было несколько разных школ. Значительное культурное движение развилось в Москве. Богатый промышленник-армянин Лазарев основал здесь известный Институт восточных языков.