Путешествия Гулливера (Gulliver's Travels)

Glumdalclitch kept one in her chamber, and a master attended twice a-week to teach her: I called it a spinet, because it somewhat resembled that instrument, and was played upon in the same manner.	В комнате Глюмдальклич стоял такой же инструмент; два раза в неделю к ней приходил учитель давать уроки. Я называю этот инструмент шпинетом по его некоторому сходству с последним и, главное, потому, что играют на нем точно так же, как и на шпинете.
A fancy came into my head, that I would entertain the king and queen with an English tune upon this instrument.	Мне пришла в голову мысль развлечь короля и королеву исполнением английских мелодий на этом инструменте.
But this appeared extremely difficult: for the spinet was near sixty feet long, each key being almost a foot wide, so that with my arms extended I could not reach to above five keys, and to press them down required a good smart stroke with my fist, which would be too great a labour, and to no purpose.	Но предприятие это оказалось необыкновенно трудным, так как инструмент имел в длину до шестидесяти футов и каждая его клавиша была шириной в фут, так что, растянув обе руки, я не мог захватить больше пяти клавиш, причем для нажатия клавиши требовался основательный удар кулаком по ней, что стоило бы мне большого труда и дало бы ничтожные результаты.
The method I contrived was this: I prepared two round sticks, about the bigness of common cudgels; they were thicker at one end than the other, and I covered the thicker ends with pieces of a mouse's skin, that by rapping on them I might neither damage the tops of the keys nor interrupt the sound.	Придуманный мной выход был таков: я приготовил две круглые палки величиной в обыкновенную дубинку, один конец у них был толще другого; я обтянул толстые концы мышиной кожей, чтобы при ударах по клавишам не испортить их и не осложнять игру посторонними звуками.
Before the spinet a bench was placed, about four feet below the keys, and I was put upon the bench.	Перед шпинетом была поставлена скамья на четыре фута ниже клавиатуры, куда подняли меня.
I ran sideling upon it, that way and this, as fast as I could, banging the proper keys with my two sticks, and made a shift to play a jig, to the great satisfaction of both their majesties; but it was the most violent exercise I ever underwent; and yet I could not strike above sixteen keys, nor consequently play the bass and treble together, as other artists do; which was a great disadvantage to my performance.	Я бегал по это скамье взад и вперед со всей доступной для меня быстротой, ударяя палками по нужным клавишам, и таким образом ухитрился сыграть жигу, к величайшему удовольствию их величеств. Но это было самое изнурительное физическое упражнение, какое мне случалось когда-либо проделывать; и все же я ударял не более чем по шестнадцати клавишам и не мог, следовательно, играть на басах и на дискантах одновременно, как делают другие артисты, что, разумеется, сильно вредило моему исполнению.
The king, who, as I before observed, was a prince of excellent understanding, would frequently order that I should be brought in my box, and set upon the table in his closet: he would then command me to bring one of my chairs out of the box, and sit down within three yards distance upon the top of the cabinet, which brought me almost to a level with his face.	Король, который, как я уже заметил, был монарх весьма тонкого ума, часто приказывал приносить меня в ящике к нему в кабинет и ставить на письменный стол. Затем он предлагал мне взять из ящика стул и сажал меня на расстоянии трех ярдов от себя на бюро, почти на уровне своего лица.
In this manner I had several conversations with him.	В таком положении мне часто случалось беседовать с ним.