Путешествия Гулливера (Gulliver's Travels)

I only desired he would lend me two clean shirts, which, having been washed since he wore them, I believed would not so much defile me.	Я попросил его только дать мне две чистые рубашки, которые, будучи выстираны после того как он носил их, не могли, казалось мне, особенно сильно замарать меня.
These I changed every second day, and washed them myself.	Я менял их каждый день и стирал собственноручно.
We arrived at Lisbon, Nov. 5, 1715.	Мы прибыли в Лиссабон 15 ноября 1715 года.
At our landing, the captain forced me to cover myself with his cloak, to prevent the rabble from crowding about me.	Перед высадкой на берег капитан накинул мне на плечи свой плащ, чтобы вокруг меня не собралась уличная толпа.
I was conveyed to his own house; and at my earnest request he led me up to the highest room backwards.	Он провел меня к своему дому и, по настойчивой моей просьбе, поместил в самом верхнем этаже в комнате, выходящей окнами во двор.
I conjured him "to conceal from all persons what I had told him of the Houyhnhnms; because the least hint of such a story would not only draw numbers of people to see me, but probably put me in danger of being imprisoned, or burnt by the Inquisition."	Я заклинал его никому не говорить то, что я сообщил ему о гуигнгнмах, потому что малейший намек на мое пребывание у них не только привлечет ко мне толпы любопытных, но, вероятно, подвергнет даже опасности заключения в тюрьму или сожжения на костре по приговору инквизиции[157].
The captain persuaded me to accept a suit of clothes newly made; but I would not suffer the tailor to take my measure; however, Don Pedro being almost of my size, they fitted me well enough.	Капитан уговорил меня заказать себе новое платье, однако я ни за что не соглашался, чтобы портной снял с меня мерку; но так как дон Педро был почти одного со мной роста, то платья, сшитые для него, были мне как раз впору.
He accoutred me with other necessaries, all new, which I aired for twenty-four hours before I would use them.	Он снабдил меня также другими необходимыми для меня вещами, совершенно новыми, которые я, впрочем, перед употреблением проветривал целые сутки.
The captain had no wife, nor above three servants, none of which were suffered to attend at meals; and his whole deportment was so obliging, added to very good human understanding, that I really began to tolerate his company.	Капитан был не женат, и прислуга его состояла всего из трех человек, ни одному из которых он не позволял прислуживать за столом; вообще все его обращение было таким предупредительным, он проявлял столько подлинной человечности и понимания, что я постепенно примирился с его обществом.
He gained so far upon me, that I ventured to look out of the back window.	Под влиянием его увещаний я решил даже посмотреть в заднее окошко.
By degrees I was brought into another room, whence I peeped into the street, but drew my head back in a fright.	Потом я начал переходить в другую комнату, откуда выглянул было на улицу, но сейчас же в испуге отшатнулся.
In a week's time he seduced me down to the door.	Через неделю капитан уговорил меня сойти вниз посидеть у выходной двери.
I found my terror gradually lessened, but my hatred and contempt seemed to increase.	Страх мой постепенно уменьшался, но ненависть и презрение к людям как будто возрастали.
I was at last bold enough to walk the street in his company, but kept my nose well stopped with rue, or sometimes with tobacco.	Наконец я набрался храбрости выйти с капитаном на улицу, но плотно затыкал при этом нос табаком или рутой.