Путешествия Гулливера (Gulliver's Travels)

All which he looked upon as if it were a dream or a vision; whereat I took great offence; for I had quite forgot the faculty of lying, so peculiar to Yahoos, in all countries where they preside, and, consequently, their disposition of suspecting truth in others of their own species.	Капитан принял мой рассказ за бред или галлюцинацию, что меня крайне оскорбило, так как я совсем отучился от лжи, так свойственной еху во всех странах, где они господствуют, и позабыл об их всегдашней склонности относиться недоверчиво к словам себе подобных.
I asked him, "whether it were the custom in his country to say the thing which was not?" I assured him, "I had almost forgot what he meant by falsehood, and if I had lived a thousand years in Houyhnhnmland, I should never have heard a lie from the meanest servant; that I was altogether indifferent whether he believed me or not; but, however, in return for his favours, I would give so much allowance to the corruption of his nature, as to answer any objection he would please to make, and then he might easily discover the truth."	Я спросил его, разве у него на родине существует обычай говорить то, чего нет, уверив его при этом, что я почти забыл значение слова "ложь" и что, проживи я в Гуигнгнмии хотя бы тысячу лет, я никогда бы не услышал там лжи даже от самого последнего слуги; что мне совершенно безразлично, верит он мне или нет, однако в благодарность за его любезность я готов отнестись снисходительно к его природной порочности и отвечать на все возражения, какие ему угодно будет сделать мне, так что он сам легко обнаружит истину.
The captain, a wise man, after many endeavours to catch me tripping in some part of my story, at last began to have a better opinion of my veracity.	Капитан, человек умный, после множества попыток уличить меня в противоречии на какой-нибудь части моего рассказа, в заключение составил себе лучшее мнение о моей правдивости[156].
But he added, "that since I professed so inviolable an attachment to truth, I must give him my word and honour to bear him company in this voyage, without attempting any thing against my life; or else he would continue me a prisoner till we arrived at Lisbon."	Но он заявил, что раз я питаю такую глубокую привязанность к истине, то должен дать ему честное слово не покушаться больше на свою жизнь во время этого путешествия, иначе он будет держать меня под замком до самого Лиссабона.
I gave him the promise he required; but at the same time protested, "that I would suffer the greatest hardships, rather than return to live among Yahoos."	Я дал требуемое им обещание, но заявил при этом, что готов претерпеть самые тяжкие бедствия, лишь бы только не возвращаться в общество еху.
Our voyage passed without any considerable accident.	Во время нашего путешествия не произошло ничего замечательного.
In gratitude to the captain, I sometimes sat with him, at his earnest request, and strove to conceal my antipathy against human kind, although it often broke out; which he suffered to pass without observation.	В благодарность капитану я иногда уступал его настоятельным просьбам и соглашался посидеть с ним, стараясь не обнаруживать неприязни к человеческому роду; все же она часто прорывалась у меня, но капитан делал вид, что ничего не замечает.
But the greatest part of the day I confined myself to my cabin, to avoid seeing any of the crew.	Большую же часть дня я проводил в своей каюте, чтобы не встречаться ни с кем из матросов.
The captain had often entreated me to strip myself of my savage dress, and offered to lend me the best suit of clothes he had. This I would not be prevailed on to accept, abhorring to cover myself with any thing that had been on the back of a Yahoo.	Капитан не раз уговаривал меня снять мое дикарское одеяние, предлагая лучший свой костюм, но я все отказывался, гнушаясь покрыть себя вещью, прикасавшейся к телу еху.