Путешествия Гулливера (Gulliver's Travels)

They had seen me cut the cables, and thought my design was only to let the ships run adrift or fall foul on each other: but when they perceived the whole fleet moving in order, and saw me pulling at the end, they set up such a scream of grief and despair as it is almost impossible to describe or conceive.	Увидя, как я обрезываю якорные канаты, они подумали, что я собираюсь пустить корабли на волю ветра и волн или столкнуть их друг с другом; но когда весь флот двинулся в порядке, увлекаемый моими веревками, они пришли в неописуемое отчаяние и стали оглашать воздух горестными воплями.
When I had got out of danger, I stopped awhile to pick out the arrows that stuck in my hands and face; and rubbed on some of the same ointment that was given me at my first arrival, as I have formerly mentioned.	Оказавшись вне опасности, я остановился, чтобы вынуть из рук и лица стрелы и натереть пораненные места упомянутой ранее мазью, которую лилипуты дали мне при моем прибытии в страну.
I then took off my spectacles, and waiting about an hour, till the tide was a little fallen, I waded through the middle with my cargo, and arrived safe at the royal port of Lilliput.	Потом я снял очки и, обождав около часа, пока спадет вода, перешел вброд середину пролива и благополучно прибыл с моим грузом в императорский порт Лилипутии.
The emperor and his whole court stood on the shore, expecting the issue of this great adventure.	Император и весь его двор стояли на берегу в ожидании исхода этого великого предприятия.
They saw the ships move forward in a large half-moon, but could not discern me, who was up to my breast in water.	Они видели корабли, приближавшиеся широким полумесяцем, но меня не замечали, так как я по грудь был в воде.
When I advanced to the middle of the channel, they were yet more in pain, because I was under water to my neck.	Когда я проходил середину пролива, их беспокойство еще более увеличилось, потому что я погрузился в воду по шею.
The emperor concluded me to be drowned, and that the enemy's fleet was approaching in a hostile manner: but he was soon eased of his fears; for the channel growing shallower every step I made, I came in a short time within hearing, and holding up the end of the cable, by which the fleet was fastened, I cried in a loud voice,	Император решил, что я утонул и что неприятельский флот приближается с враждебными намерениями. Но скоро его опасения исчезли. С каждым шагом пролив становился мельче, и меня можно было даже слышать с берега. Тогда, подняв вверх конец веревок, к которым был привязан флот, я громко закричал:
"Long live the most puissant king of Lilliput!"	"Да здравствует могущественнейший император Лилипутии!"
This great prince received me at my landing with all possible encomiums, and created me a nardac upon the spot, which is the highest title of honour among them.	Когда я ступил на берег, великий монарх осыпал меня всяческими похвалами и тут же пожаловал мне титул нардака, самый высокий в государстве.
His majesty desired I would take some other opportunity of bringing all the rest of his enemy's ships into his ports.	Его величество выразил желание, чтобы я нашел случай захватить и привести в его гавани все остальные корабли неприятеля.
And so unmeasureable is the ambition of princes, that he seemed to think of nothing less than reducing the whole empire of Blefuscu into a province, and governing it, by a viceroy; of destroying the Big-endian exiles, and compelling that people to break the smaller end of their eggs, by which he would remain the sole monarch of the whole world.	Честолюбие монархов так безмерно, что император задумал, по-видимому, не больше не меньше, как обратить всю империю Блефуску в собственную провинцию и управлять ею через своего наместника, истребив укрывающихся там Тупоконечников и принудив всех блефускуанцев разбивать яйца с острого конца, вследствие чего он стал бы единственным властителем вселенной.