Путешествия Гулливера (Gulliver's Travels)

But I endeavoured to divert him from this design, by many arguments drawn from the topics of policy as well as justice; and I plainly protested, "that I would never be an instrument of bringing a free and brave people into slavery."	Но я всячески старался отклонить императора от этого намерения, приводя многочисленные доводы, подсказанные мне как политическими соображениями, так и чувством справедливости; в заключение я решительно заявил, что никогда не соглашусь быть орудием порабощения храброго и свободного народа.
And, when the matter was debated in council, the wisest part of the ministry were of my opinion.	Когда этот вопрос поступил на обсуждение государственного совета, то самые мудрые министры оказались на моей стороне[40].
This open bold declaration of mine was so opposite to the schemes and politics of his imperial majesty, that he could never forgive me.	Мое смелое и откровенное заявление до такой степени противоречило политическим планам его императорского величества, что он никогда не мог простить мне его.
He mentioned it in a very artful manner at council, where I was told that some of the wisest appeared, at least by their silence, to be of my opinion; but others, who were my secret enemies, could not forbear some expressions which, by a side-wind, reflected on me.	Его величество очень искусно дал понять это в совете, где, как я узнал, мудрейшие его члены были, по-видимому, моего мнения, хотя и выражали это только молчанием; другие же, мои тайные враги, не могли удержаться от некоторых замечаний, косвенным образом направленных против меня.
And from this time began an intrigue between his majesty and a junto of ministers, maliciously bent against me, which broke out in less than two months, and had like to have ended in my utter destruction.	С этого времени со стороны его величества и злобствующей против меня группы министров начались происки, которые менее чем через два месяца едва не погубили меня окончательно.
Of so little weight are the greatest services to princes, when put into the balance with a refusal to gratify their passions.	Так, величайшие услуги, оказываемые монархам, не в силах перетянуть на свою сторону чашу весов, если на другую бывает положен отказ в потворстве их страстям.
About three weeks after this exploit, there arrived a solemn embassy from Blefuscu, with humble offers of a peace, which was soon concluded, upon conditions very advantageous to our emperor, wherewith I shall not trouble the reader.	Спустя три недели после описанного подвига от императора Блефуску прибыло торжественное посольство с покорным предложением мира, каковой вскоре был заключен на условиях, в высшей степени выгодных для нашего императора, но я не буду утомлять ими внимание читателя.
There were six ambassadors, with a train of about five hundred persons, and their entry was very magnificent, suitable to the grandeur of their master, and the importance of their business.	Посольство состояло из шести посланников и около пятисот человек свиты; кортеж отличался большим великолепием и вполне соответствовал величию монарха и важности миссии.
When their treaty was finished, wherein I did them several good offices by the credit I now had, or at least appeared to have, at court, their excellencies, who were privately told how much I had been their friend, made me a visit in form.	По окончании мирных переговоров, в которых я благодаря моему тогдашнему действительному или, по крайней мере, кажущемуся влиянию при дворе оказал немало услуг посольству, их превосходительства, частным образом осведомленные о моих дружественных чувствах, удостоили меня официальным посещением.