Путешествия и приключения капитана Гатерраса

— Не станем тратить время на бесполезные изыскания,— продолжал Гаттерас.— Я спешу возвратиться на бриг, если бы даже нам не удалось найти столь желанного топлива,

— Я вполне уверен, что мы найдем его, — успокаивал доктор.

— Напрасно я оставил «Форвард», это большая ошибка,— сказал Гаттерас. — Капитан должен быть только на своем судне, и нигде больше!

— Но ведь на судне остался Джонсон.

— Да, конечно... Поспешим, однако!

Собаки шли быстро; слышен был голос погонявшего их Симпсона. Вследствие фосфоресценции казалось, что собаки бегут по воспламененной почве, а из-под полозьев саней сыплются искры. Доктор пошел было вперед, чтобы исследовать столь оригинальный снег, как вдруг, перескакивая через один торос, он исчез из глаз путешественников. Находившийся поблизости Бэлл поспешил на помощь.

— Эй, господин Клоубонни, где вы? — тревожно кричал он.

Гаттерас и Симпсон тоже бежали на помощь.

— Доктор, доктор! — крикнул Гаттерас.

— Я здесь, в яме! — ответил спокойный голос.— Подайте мне веревку, и я не замедлю появиться на поверхности земного шара.

Доктору, свалившемуся в расщелину глубиной футов в десять, подали веревку; он обвязался ею, и товарищи не без труда вытащили его.

— Не ушиблись ли вы? — спросил Гаттерас.

— Пустяки! Ничего особенного не случилось,— сказал Клоубонни, отряхивая снег со своей благодушной физиономии.

— Но как же это случилось?

— Во всем виновата рефракция,— улыбаясь, ответил доктор.— Вечно эта рефракция! Мне казалось, что надо перескочить пространство в один фут шириной, а между тем я очутился в яме шириной в десять футов. Уж эти мне оптические обманы! Впрочем, это единственные оставшиеся у меня иллюзии, освободиться от них мне будет трудновато. Пусть послужит вам уроком, что никогда не следует делать ни одного шага, не испробовав предварительно почву, потому что полагаться в этих местах на свои чувства очень неблагоразумно. Здесь нельзя доверять ни глазам, ни ушам. Прелестная страна!

— Можем мы продолжать путь? — спросил капитан.

— Само собой разумеется. Это незначительное падение принесло мне больше пользы, чем вреда.

Отряд продолжал продвигаться на юго-восток. Вече-ром, пройдя двадцать пять миль, утомленные путешественники остановились, что не помешало, однако, доктору подняться на вершину одной из ледяных гор, пока Бэлл занимался постройкой снежной хижины.

Почти полная луна дивно сияла на безоблачном небе; звезды сверкали необыкновенно ярко. С вершины айсберга можно было окинуть взглядом огромную равнину, усеянную ледяными глыбами самых причудливых форм; их остроконечные контуры блестели под лучами луны и отбрасывали резкие тени; иные льдины походили на колонны, другие — на пьедесталы и надгробные памятники огромного кладбища, безмолвного и унылого, лишенного даже растительности, где покоились вечным сном двадцать поколений человечества.

Несмотря на усталость и холод, доктор долго стоял, созерцая чудесную картину, и товарищам лишь с большим трудом удалось оторвать его от этого зрелища. Надо было подумать об отдыхе; снежная хижина была готова, путешественники забились в нее, как кроты, и тут же уснули.

На другой день, впрочем как и во все последующие дни, не случилось ничего особенного. Путешествие совершалось то с большими, то с меньшими трудностями, быстрее или медленнее, смотря по прихотям погоды, то суровой и холодной, то сырой и пронизывающей путников до мозга костей. В зависимости от состояния почвы шли то в мокасинах, то на канадских лыжах.

Настало 15 января. Луна в последней своей четверти ненадолго появилась на небосклоне, Солнце, хотя и скрывавшееся еще за горизонтом, ежедневно в течение шести часов давало слабый свет, нечто вроде сумерек, недостаточно, впрочем, освещавших дорогу. По-прежнему приходилось держать путь по компасу. Бэлл шел впереди, за ним Гаттерас, затем доктор и Симпсон. Несмотря на то что все они старались идти по прямой линии, путники порой уклонялись от прямого направления на тридцать и даже на сорок градусов, и тогда опять приходилось сверяться с компасом.

К 15 января, к воскресенью, по расчету Гаттераса, отряд продвинулся на сто миль к югу. Утро этого дня было посвящено починке одежды и лагерных принадлежностей.

Отряд тронулся в путь в полдень. Погода стояла холодная; термометр показывал —36° по Цельсию, при очень ясной атмосфере.

 Ничто не предвещало внезапной перемены погоды. Вдруг с поверхности льда поднялся пар; он достиг высоты девяноста футов и повис в воздухе, не рассеиваясь. Путешественники не видели друг друга на расстоянии одного шага. Пар прилипал к одежде и осаждался на ней острыми и длинными ледяными призмами.

Путники, захваченные врасплох этим своеобразным явлением, прежде всего решили собраться вместе. Послышались крики:

— Эй, Симпсон!

— Сюда, Бэлл!

— Доктор!

— Капитан, где вы?

Все четверо, вытянув вперед руки, искали друг друга в густом тумане, не позволявшем ничего видеть. Больше всего их тревожило то, что на их оклики не последовало ответа. Можно было подумать, что этот пар не проводит звуков.