Путешествия натуралиста. Приключения с дикими животными

К этому времени солнце уже поднялось довольно высоко. Вода, пенясь и разбрызгиваясь, переплескивалась через бамбуковый балансир. Хэлинг сидел на корме и веревкой, привязанной к углу прямоугольного паруса, направлял его, чтобы поймать ветер. Через некоторое время мы вошли в пролив между крутыми каменистыми утесами. Я посмотрел вверх: прямо над нами, на выступе, сидел, высматривая добычу, великолепный орлан; солнце играло на его золотисто-рыжей мантии.

Наконец мы причалили у входа в долину, заросшую чахлым кустарником, тянущимся от каменистых гор, на которых кое-где виднелась жухлая трава. Хэлинг повел нас вглубь через колючие заросли. Шли мы примерно час. Время от времени нам попадались клочки саванны, островки зеленых равнин, на которых росли увенчанные густыми кронами пальмы. Их тонкие, похожие на точеные колонны безлистые стволы тянулись к небу метров на пятнадцать, а то и больше и на самом верху взрывались веером резных листьев. То и дело нам попадались мертвые, обожженные солнцем деревья с побелевшими, облезлыми ветвями. Если не считать стрекота, шуршания, гудения насекомых и громких вскриков пролетавших над нами желтохохлых какаду, никаких признаков жизни вокруг не было. Мы перебрались вброд через мелкую затоку с грязной, солоноватой водой и, продираясь сквозь кусты, двинулись к самому началу долины. Стояла невыносимая духота; казалось, затянувшие небо низкие облака, словно клочковатое одеяло, удерживают жару на выжженной земле.

Мы вышли к высохшему, каменистому руслу ручья, по ширине и уровню напоминавшему дорогу. Над ним нависал увешанный клубками корней и лиан берег высотой метра четыре. Деревья, что росли на склонах обоих берегов, склонялись друг к другу, их ветви переплетались, образуя высокую арку, под которой вилась река.

Хэлинг остановился, поставил наши камеры на землю и с важным видом сообщил: «Здесь».

Теперь предстояло произвести тот самый запах, который, как мы надеялись, привлечет варанов. За время пути козлиные туши несколько подгнили, набухли, раздулись, округлились и стали похожи на большие барабаны. Сабран надрезал подбрюшье одной из них — и в воздухе распространилось зловоние. Затем он развел костер и сжег кусок козлиной кожи. Хэлинг забрался на пальму, сорвал несколько листьев, с помощью которых они с Чарльзом соорудили что-то вроде навеса, мы с Сабраном тем временем разложили вдоль всего каменистого русла козлиные туши и, расположившись в пальмовой тени, приготовились ждать.

Вскоре пошел дождь, капли негромко застучали по листьям.

«Плохо, — покачал головой Хэлинг. — Buaja не любят дождь. Будут сидеть дома».

Наши рубашки промокли, за шиворот стекали холодные струйки, и я уже был готов признать, что buaja куда более разумные существа, чем мы. Чарльз спешно засовывал камеры в водонепроницаемые мешки. В воздухе стоял тяжелый запах разлагающейся козлиной плоти. Через некоторое время дождь прекратился, мы выбрались из нашего ненадежного укрытия и уселись на песке, чтобы немного подсохнуть. Хэлинг уныло твердил, что buaja не вылезут из нор, пока не выйдет солнце и ветер не принесет к ним стоящий плотной стеной вокруг нас козлиный смрад. Я тоскливо вздохнул, откинулся на мягкий, перемешанный с галькой песок и закрыл глаза.

В ожидании дракона

Вроде бы я открыл их почти сразу, но, к моему изумлению, оказалось, что нас незаметно сморил сон. Не только Чарльз, но и Сабран, Хэлинг и наши помощники мирно спали, положив головы на колени друг другу или на наши коробки. Что ж, подумал я, если вараны, несмотря на дождь, приходили и съели приманку, так нам и надо. Однако туши лежали нетронутые. Я посмотрел на часы. Было три пополудни. Дождь прекратился, но облака не развеялись, поэтому ждать сегодня варанов вряд ли стоило. Чтобы не терять драгоценное время, мы могли бы, по крайней мере, поставить здесь западню. С этой мыслью я принялся будить своих спутников.

В последние несколько недель мы с Чарльзом и Сабраном не раз обсуждали, какой должна быть ловушка для дракона. В конце концов решили, что надежней всего та, какую Сабран не раз ставил на леопардов на Борнео. Она отличалась внушительных размеров прочной веревкой, но главное достоинство такой западни состояло в том, что соорудить ее можно было из подручных материалов.

Построить каркас ловушки — крытую прямоугольную загородку около трех метров длиной — оказалось довольно просто. Сабран вместе с нашими помощниками срубил на берегу несколько жердей, мы выбрали четыре самые прочные и, пользуясь вместо свайного молотка большим булыжником, покрепче вбили их в дно русла. Это были наши угловые стойки. Тем временем Сабран забрался на высокую пальму, срезал несколько огромных веерообразных листьев, очистил стебли, расщепил их, расплющил, долго отбивал большим булыжником, чтобы размягчить, после чего переплел длинные волокна и протянул нам крепкую, надежную веревку. Мы связали ею срединные жерди одну с другой и с опорными стойками, кое-где укрепили подпорки, и примерно через полчаса длинный, открытый с одной стороны загон был готов.