Путешествия натуралиста. Приключения с дикими животными

Завидев ее, мы окончательно рассвирепели. Нас трясло от невозможности сказать капитану все, что о нем думаем, не прибегая к посредничеству Сэнди. На помощь пришел Чарльз. Он напрягся и произнес два испанских слова, с которых начался первый за время пути прямой и недвусмысленный разговор с капитаном. Примерно за час до нашей свары капитан, пытаясь наладить керосинку, ворчал, что она вечно ломается потому, что произвели ее не европейцы, а Industria Argentina. И теперь Чарльз, уставившись на виновника наших бед, со всем сарказмом, на который был способен, гневно произнес: «Капитан — Industria Argentina» — и торжествующе оглянулся. Он был так горд своей языковой победой, что мы не могли удержаться от смеха. Сэнди, улучив момент, незаметно слинял, чтобы приготовить себе новый мате. Без него словесные баталии вынужденно прекратились.

Чарльз и я присоединились к Сэнди, чтобы обсудить, как нам быть дальше. Мы вспомнили о дряхлой посудине, которая на черепашьей скорости проплыла мимо нас в разгар словесной войны. Если она прошла вверх по течению, значит, за ней пойдет кто-то еще и, возможно, согласится нас подтянуть. Эта мысль — последняя наша надежда — немного успокоила, мы поужинали и отправились спать.

В полночь нас разбудил шум мотора. Мы бросились на палубу, принялись вопить изо всех сил, нас услышали, и катер подплыл поближе. К счастью, Сэнди знал капитана, невысокого смуглого человека по имени Кейо; они познакомились несколько лет назад, когда наш переводчик работал в этой местности на лесозаготовках. Минут десять они переговаривались, попеременно освещая факелами судно, лежащий на дне груз, нашу яхту и лица друг друга. Мы с Чарльзом ждали в темноте, за пределами очерченного светом круга.

Наконец Сэнди повернулся к нам. Кейо, сообщил он, плывет в маленькое поселение лесорубов, что находится в верховьях реки Куругуати, одного из притоков Жежуи. Это была та самая местность, куда мы надеялись попасть. Однако, продолжал Сэнди, на катере уже есть трое пассажиров — лесорубы, едущие на заработки, — и, кроме того, он под завязку нагружен товаром. Поэтому места для нас не найдется, но Кейо согласен взять нашу аппаратуру и немного еды, а мы последуем за ним на нашем катере.

«А как мы вернемся?» — пробормотал я, почти готовый умереть от стыда за свой малодушный вопрос.

«Это не очень понятно, — весело ответил Сэнди. — Если река поднимется, Кейо задержится на несколько дней, чтобы походить по окрестностям. А если нет, тут же развернется и поплывет назад, и мы застрянем недели на три, а то и больше».

Времени для долгих споров не было: Кейо торопился. Нам ничего не оставалось, как согласиться на непредсказуемые последствия, подкрепить свое согласие денежным авансом и быстро перегрузить аппаратуру на катер.

Примерно через полчаса Кейо отплыл, прихватив с собой камеры и звукозаписывающие устройства на несколько тысяч фунтов. Желтый свет кормового огня таял во тьме ночи, а когда катер обогнул излучину, совсем скрылся из виду. Мы с Чарльзом вернулись на наши койки, убеждая друг друга, что пошли на эту авантюру с обоюдного согласия. Даже если мы застрянем на неделю или на две, это будет еще одно забавное приключение, разве нет? Однако уверенности ни у кого из нас не было.

На следующее утро мы с несколько вымученной любезностью попрощались с капитаном и Гонсалесом, отвязали наш «скоростной катер» и понеслись вверх по реке вдогонку за аппаратурой. Бросить прощальный взгляд на «Кассель» у меня времени не было: почти сразу мы убедились, что капитан не зря опасался излучины. Нас угрожающе подбрасывало, швыряло, несло течением, вертело в воронках и водоворотах так, что казалось, судно вот-вот рассыплется. К тому времени, как мы выбрались в более спокойную воду, «Кассель» исчез из виду. Стало грустно. Как же хотелось увидеть, хотя бы издалека, нашу яхту с защищенной от воды и москитов уютной каютой, с роскошной едой, маленькой библиотекой, радио и удобными койками. Было горько осознавать, что идеальное путешествие, о котором мы столько мечтали, закончилось, едва начавшись. Леса, мимо которых мы проплывали, казались зловеще-угрюмыми. Над головой сгустились тяжелые тучи, предвещавшие шторм.

На меня накатило неприятное чувство собственной наготы.

Вскоре мы догнали Кейо. С тех пор как мы расстались, его катер мужественно плыл без остановок, но, нагруженный под завязку, он мог идти со скоростью не больше пяти километров в час, тогда как наш шел в шесть раз быстрее. Благоразумие подсказывало сесть к нему на буксир, чтобы не терять из виду аппаратуру, еду и спальные принадлежности, но места на маленьком судне для нас не было, к тому же с буксиром оно ползло бы еще медленней. Поэтому мы решили не обременять себя предосторожностями, и, взяв с собой камеры (вдруг встретится что-то интересное), гамаки и продукты для обеда, ужина и завтрака на случай, если вечером так и не встретимся с Кейо, поплыли в свое удовольствие.