Путевые впечатления. В России. Часть первая

По прибытии в Москву Екатерину поселили в малолюдной части города, вдали от двора, в доме одной дамы знатного рода, но не очень состоятельной.

В этот дом, надвинув себе на лоб широкополую шляпу и закутавшись в широкий и длинный плащ, и приходил навещать ее царь, превратившийся во влюбленного, уделом которого была тайна.

В этом доме Екатерина родила царевну Анну и царевну Елизавету, которые обе появились на свет вдвойне незаконнорожденными, ибо Петр в то время пребывал в супружестве с Евдокией, а Екатерина — со своим драбантом.

В то время Людовик XIV подавал пример всему миру, а Петр во многих отношениях подражал Людовику XIV.

XI

ПЕТР I И КАРЛ XII

Оставим Екатерину в ее маленьком слободском домике мечтать о своем будущем величии и вернемся к Петру I, основывающему Санкт-Петербург.

В то время как его считают прикованным к Москве любовной страстью или государственными делами, в то время как весь мир не спускает взгляда с законодателя, диктующего установления, реформатора, изменившего церковное устройство, основателя работных домов, домов призрения, следственных тюрем, училищ, академий, школ и разного рода мануфактур — от булавочных до пушечных, — он внезапно появляется там, где его меньше всего ждали, в ста восьмидесяти льё от Москвы, на низком, болотистом, нездоровом и пустынном острове посреди Невы и, попирая ногой эту грязь, произносит:

— Здесь будет Санкт-Петербург.

Здесь? Но почему здесь? Откуда такое предпочтение этой бесплодной и гнилой почве, этому дикому краю, где зима царствует восемь месяцев в году; этой реке, покрытой льдом, изменчивой, с песчаными отмелями, по которой военные корабли, спущенные на воду в Санкт-Петербурге, могут достичь моря, лишь если их тянут с помощью механизмов или лошадей?

Неужели он не знает, что эти пресные воды быстро разрушат деревянные остовы его кораблей? Разве он не видел то одинокое дерево, на котором отмечены высоты многочисленных наводнений на реке? Что это? Прихоть самодержца, причуда победителя?

Нет, это вовсе не прихоть, это вовсе не причуда. У такого человека, как Петр, прихоти и причуды могут быть связаны только с суетными развлечениями, но не с серьезными делами.

Его выбор, напротив, это следствие трезвого расчета, глубочайшего анализа.

Те препятствия, какие воздвигла на его пути природа и на какие обращали его внимание люди, были для него всего лишь мелкими трудностями. Разве непонятно, что три важнейшие части света — Азия, Европа и Америка — сходятся у Северного полюса. Россия, расположенная там, где встречаются их географические меридианы, является страной одновременно американской, европейской и азиатской. Российская держава, отодвинутая до тех пор на край земли и почти неизвестная Европе, через Берингов пролив вот-вот вступит в контакт с Америкой, через Каспийское море — с Азией, через Понт Эвксин-ский и Балтику — с Европой.

Таким образом, сделанными им завоеваниями на суше и на море он дал своей державе возможность пользоваться тремя континентами сразу; таким образом, орлиный взор основателя нового города смог разглядеть в болотах Невы, в глубине Финского залива, место, где сложится это единое целое.

Санкт-Петербург — порт, наиболее близкий к Волге, этой великой артерии, этим воротам России. В Санкт-Петербург стекутся не только купцы, но еще и воды Европы и Азии, а может — кто знает? — и воды Белого моря, Северного Ледовитого океана и Америки.

И потому он все перенесет в Санкт-Петербург: богатства, торговлю, население, дворянство, правительство; он поселит здесь сенаторов, чтобы привлечь сюда торговцев: возведет здесь дворцы, чтобы рядом с ними начали возводить дома; он построит корабли, чтобы привезти сюда матросов. Он прекрасно сознавал, что вначале предстоит долгая и смертельная борьба с природными силами, что при этом погибнет сто тысяч людей, но какое это имело значение? Разве у него в то время их не было восемнадцать миллионов? И разве не оставил он, умирая, население численностью в тридцать миллионов?

И разве через сто лет после его смерти наследники его не будут властвовать над шестьюдесятью миллионами подданных?

Что же касается зловещего дерева, предсказывающего будущее по прошлому, этого неуместного свидетеля, предупреждающего каждого, кто хочет прислушаться, что западный ветер порой гонит невские воды вспять, так что они могут в течение суток затопить Санкт-Петербург, то это дерево срубят.

Срубив дерево, забудут об опасности, о которой ничто больше не будет напоминать.

Ну а забытая опасность словно и не существует.

И вот 16 мая 1703 года царь заложил первый камень крепости, вокруг которой затем поднимется Санкт-Петербург.

«Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною… И сказал Бог: да будет свет. И стал свет».¹

Предоставим же Санкт-Петербургу расти по велению его основателя. Ну а Петру пришло время вновь стать полководцем. Его ожидают Дерпт и Нарва.

1 Книга Бытие, 1:2–3.