Путевые заметки от Корнгиля до Каира, через Лиссабон, Афины, Константинополь и Иерусалим

Дйствительно, подъ вліяніемъ этой прекрасной атмосферы, душа наполняется чувствомъ какой-то мирной радости, и человкъ невольно поддается лни. Я спустился еще ниже, къ заливу, на которомъ также лниво дремало нсколько судовъ, не имя ни одной живой души на палуб, и нашелъ здсь тюрьму. Ворота были отворены настежъ, какъ въ Вэстминстеръ-Голл. Нсколько заключенныхъ съ женами и одинъ или два солдата сидли у фонтана, подъ аркою; другіе преступники бродили тамъ и сямъ, очень пріятно побрякивая цпями. Часовые и чиновники поговаривали съ ними весьма дружелюбно, и когда сталъ я снимать съ нихъ портреты, они только слегла посматривали на мою работу. Старая, покрытая морщинами преступница, которую избралъ я моделью, по причинъ особенно отвратительной ея наружности, закрыла рукавомъ лицо, и этотъ неумстный признакъ стыдливости произвелъ общій хохотъ въ добродушной толп душегубовъ, воровъ и полицейскихъ чиновниковъ. Мсто это потому только и можно было признать острогомъ, что поперегъ дверей растянулось двое часовыхъ; недалеко отъ нихъ, внутри двора, лежали три только что пойманныхъ пирата, съ цпями на ногахъ. Они совершили нсколько убійствъ и ожидали смертнаго приговора; но и тутъ женамъ этихъ людей предоставленъ былъ свободный доступъ къ нимъ. Кажется, еслибы полдюжин товарищей вздумалось освободить этихъ молодцовъ, да еслибъ и сами они почувствовали охоту къ движенію, часовые полнились бы догонять ихъ. Соединенное вліяніе Родоса и Рамазана овладло, повидимому, душою и тломъ пріятеля моего, берлинскаго башмачника. Получивъ деньги, онъ въ туже минуту оставилъ меня, слъ подлъ фонтана и началъ уписывать виноградъ, вытаскивая кисти его изъ неопрятнаго ножоваго платка. Въ гавани, развалясь на палубахъ судовъ, дремали или, отъ нечего длать, ли арбузы такіе же, какъ и онъ, праздные христіане. Въ кофейняхъ, вдоль набережной, сидли цлыя сотни неподвижныхъ мужчинъ, предаваясь сладостному кейфу; капитанъ знаменитаго парохода «Иберія», съ офицерами и частью пассажировъ, принадлежалъ также къ числу тунеядцевъ. Человка три изъ молодыхъ искателей приключеній отправились въ долину, гд былъ убитъ драконъ; но другіе, поддавшіеся боле ихъ обаятельному вліянію острова, право, не двинулись бы съ мста даже и въ томъ случа, когда сказали бы имъ, что самъ Колоссъ Родосскій разгуливаетъ недалеко отъ города.

IX Тельмесъ. — Галиль-паша. — Бейрутъ. — Портретъ. — Балъ на корабль. — Сирійскій князь

Только поэтъ могъ бы описать этотъ очаровательный маленькій заливъ Глаукусъ, въ который вошли мы 26 сентября, на лучшемъ изъ пароходовъ, когда-либо волновавшихъ его прекрасную воду. Къ сожалнію, съ нами не было поэта; а какъ передать прозою этотъ восхитительный эпизодъ природной поэзіи? Для этого необходима симфонія, полная сладостныхъ мелодій и тихо волнующейся гармоніи, или пснь, написанная чистыми, какъ кристалъ, ямбами Мильнеса. Кротко покоится этотъ милый заливъ, мирно блистая розовой зарею; зеленые острова тонутъ въ вод его; пурпуровыя горы волнуются вокругъ него, и до самой подошвы ихъ, выступая прямо изъ залива, раскинулась богатая зеленая долина, покрытая травой и кустарниками, посреди которыхъ мелькаютъ блые домики. Я могъ разсмотрть небольшой минаретъ и нсколько пальмъ. Но тоже самое можно сказать и о другихъ заливахъ; мало этого, можно, никогда не бывши здсь, описать его несравненно подробне, по «Караманіи» Бьюфорта, которая однакоже не въ состояніи дать вамъ о немъ ни малйшаго понятія.

И если самъ великій гидрографъ Адмиралтейства, измрившій этотъ заливъ, не могъ описать его; если даже по книг сэра Джона Феллоуэса воображеніе читателя не создастъ ничего похожаго на Тельмесъ, — неужели и посл этого надетесь вы, гордый человкъ, сдлать въ этомъ род удачный опытъ? Тутъ сила художника, какъ я понимаю это дло, заключается въ томъ собственно, что онъ искусствомъ своимъ производитъ на человка тоже впечатлніе, какое произвела природа на его собственную душу. Только музыка и поэзія способны достигнуть этой цли. Я признаю лучшимъ описаніемъ древнихъ, безмолвныхъ разваливъ Тельмеса «Оду къ греческой урн» Китса. Взглянувши на нихъ одинъ разъ, вы никогда не забудете этой картины, какъ не забываются звуки Моцарта, которые, кажется, похитилъ онъ съ неба. Это лучшее изъ благодяній жизни). Вы можете, закрывши глаза, припоминать былое; прекрасное видніе возвращается къ вамъ, по вашему призыву; снова слышите вы божественную арію, снова рисуется передъ вами маленькій, прелестный пейзажъ, которымъ любовались вы въ красный денекъ своей жизни!

Вотъ замтки изъ моей памятной книжки на этотъ день: утромъ вошли мы въ заливъ Глаукусъ; высадились въ Макри; древнее, очень живописное, разрушенное селеніе; театръ на прекрасномъ берегу моря; большое плодородіе, олеандры, пальма, возвышающаяся посреди обширной деревни, какъ султанъ на феск падишаха; изсченные гроты, или могилы на верху горы; верблюды вдоль моста.