Путевые заметки от Корнгиля до Каира, через Лиссабон, Афины, Константинополь и Иерусалим

Изъ Константинополя мы направили путь къ Яф. Корабль наполнился христіанами, евреями и язычниками. Каюты заняли Поляки, Русскіе, Нмцы, Французы, Испанцы и Греки; на палуб толпились маленькія колоніи людей, несходныхъ между собою по вр и происхожденію. Былъ тутъ греческій священникъ, почтенный, сдобородый старецъ; много лтъ питался онъ только хлбомъ и водою для того, чтобы скопить маленькую сумму денегъ на путешествіе въ Іерусалимъ. Были также и еврейскіе равины, справлявшіе на корабл праздникъ кущъ; каждый день два и три раза совершали они богослуженіе, въ бломъ облаченіи и съ филактерами. Были и Турки, отправлявшіе свои религіозные обряды и осторожно уклонявшіеся отъ сообщенія съ Жидами.

Неопрятность этихъ чадъ неволи превосходитъ всякое описаніе. Зловоніе, распространяемое ими, одежда и лица, пропитанныя насквозь саломъ, ужасныя кушанья, приготовляемыя въ вонючихъ горшкахъ и пожираемыя съ помощью грязныхъ пальцевъ, цыновки, постели и ковры, неопрятные въ высшей степени, — могли бы представить богатый предметъ для рзкихъ описаній Свифта, нисколько несвойственныхъ моему кроткому и деликатному перу. Что сказали бы на Бэкеръ-Стрит при взгляд на эту картину, которою попотчивали насъ новые товарищи? Впрочемъ, наше вниманіе было преимущественно занято обычаями и одеждою новыхъ спутниковъ.

Польскіе Евреи хали сложить кости свои въ долин Іосафата, исполняя съ чрезвычайной строгостью религіозные обряды. Мы были уврены, что утромъ и вечеромъ увидимъ непремнно раввиновъ ихъ, въ блыхъ балахонахъ, молящихся, склонясь надъ книгами. Вся эта партія Жидовъ умывалась одинъ разъ въ недлю, наканун субботы. Мужчины носили длинныя рясы и мховыя шапки или шляпы съ широкими полями; во время богослуженія, привязывали они къ головъ маленькія желзныя коробочки, съ вырзаннымъ на нихъ священнымъ именемъ. Нкоторые изъ дтей были очень хороши, а между женщинами вашъ покорнйшій слуга открылъ очаровательный розовый бутонъ красоты. Посл умывки, отъ пятницы до понедльника, прекрасное личико этой Еврейки блестло удивительной свжестью, но потомъ снова загрязнилось, засалилось я совершенно утратило природную близну и легкій румянецъ. Отъ Конставтинополя до Яфы преслдовалъ васъ крпкій втеръ; морскія волны обдавали пной и брызгами неумытыхъ Жидовъ; мшки и тюки съ багажемъ ихъ мокли на палуб. Однакоже, не смотря на вс невзгоды, Евреи не хотли нанять каютъ, хотя и были въ числ ихъ люди богатые. Одинъ отецъ семейства, видя, что его поколніе промокло до костей, оказалъ, что онъ желалъ бы заплатить за каюту; но погода разгулялась на другой день, и ему стало жаль разстаться съ деньгами. Долго отнкивался Жидъ, однакоже корабельныя власти принудили его взять каюту.

Эта страсть къ удержанію денегъ принадлежитъ не однимъ Евреямъ; ею заражены и христіане, и поклонники Магомета. Tacкаясь по базарамъ за разными покупками, мы нердко платили за нихъ такія деньги, съ которыхъ слдовало получить сдачу, и почти всякій разъ продавцы не додавали намъ нсколькихъ піастровъ; когда же мы настоятельно требовали ихъ, они разставались съ ними очень неохотно, выкладывая на залавокъ пенсъ за пенсомъ и умоляя насъ удовольствоваться неполной сдачею. Въ Константинополъ купилъ я для дамъ брусскаго шелку на пять или на шесть фунтовъ стерлинговъ, и богатый Армянинъ, который продалъ его, сталъ нищенски выпрашивать у меня три полпенса на перездъ въ Галату. Есть что-то наивное и смшное въ этомъ плутовств, умасливань и страсти выканючить полпенса. Пріятно подать милостыню миліонеру нищему, засмяться въ лицо ему и сказать: «Вотъ, богачъ, вотъ теб моя копйка. Будь счастливъ; разживайся на нее, старый, отвратительный попрошайка.» Я любилъ наблюдать за Евреями на берегу и на палуб, когда продавали они что нибудь другъ другу. Битва между продавцомъ и покупателемъ была для нихъ въ полномъ смыслъ агоніею. Они кричали, били по рукамъ и бранили другъ друга очень энергически; прекрасныя, благородныя лица ихъ выражали глубочайшую горесть — и вся эта запальчивость, это отчаяніе изъ-за копйки!

Посланные отъ нашихъ Евреевъ отправились на островъ Родосъ для закупки провизіи; въ числ ихъ находился почтенный равинъ, тотъ самый, который, въ бломъ глазетовомъ облаченіи, съ патріархальной наружностью, преклонялъ колна во время утренней молитвы передъ священной книгою, — и надобно было посмотрть, какъ отчаянно торговался онъ съ родосскимъ жидомъ за курицу! Улица запрудилась Жидами. Изъ старинныхъ, изукрашенныхъ рзьбою оконъ глядли косые глаза; изъ низенькихъ античныхъ дверей высунулись крючковатые носы; Жиденки, гнавшіе лошаковъ, Еврейки, кормившія грудью дтей, нарядныя и оборванныя красоточки, почтенные, сдобородые отцы ихъ — все это столпилось вокругъ продавца и покупателя курицы! И въ это же самое время, какъ нашъ равинъ опредлялъ цну ея, дти его, въ слдствіе данной имъ инструкціи, добывали пучки зеленыхъ втвей для украшенія корабля въ день предстоявшаго праздника. Подумайте, сколько вковъ удивительный народъ этотъ остается неизмннымъ!