Путевые заметки от Корнгиля до Каира, через Лиссабон, Афины, Константинополь и Иерусалим

На другой денъ, чмъ свтъ втянулись мы въ гавань, загромозженную судами. Мы плыли мимо полусогнившихъ военныхъ кораблей, на которыхъ разввались красные флаги со звздой; подл нихъ то я дло швыряли катеры; гребцы въ красныхъ фескахъ, налегая на весла, совершенно скрывались изъ виду; на кормахъ стояли длиннобородые рулевые. Тутъ находился большой національный флотъ и множество иностранныхъ кораблей. Пароходы французскихъ и англійскихъ компаній ходили взадъ и впередъ по гавани, или стояли на якор въ солевой вод. Многія изъ паровыхъ судовъ наши имли совершенно христіанскій видъ; только странно было смотрть на турецкій гербъ, нарисованный на носу ихъ, и на золотые арабскіе іероглифы, блествшіе на кожухъ. Любезный Тромпъ, на которомъ дохали мы до Бейрута, стоялъ также въ александрійской гавани, и капитанъ этого щегольскаго парохода отвезъ нкоторыхъ изъ насъ на беретъ въ своей гичк.

Въ эту ночь, съ помощью сигары и луннаго свта, озарившаго палубу, приготовился я мысленно къ тмъ впечатлніямъ, которыя ожидали меня въ Египт. Торжественно мечталъ я о величіи таинственной сцены. Мн казалось, что колонна Помпея должна возвышаться горою, въ желтой пустын, посреди цлой рощи обелисковъ, высокихъ какъ пальмы. Скромные сфинксы, возсдающіе надъ Ниломъ, величаво покойная наружность Мемноновой статуи, разоблачали предо мною Египетъ столько же, какъ сонетъ Теннисона, и я готовъ былъ смотрть на него cъ пирамидальнымъ удивленіемъ.

Набережная Александріи, гд высаживаются путешественники, похожа на докъ Портсмута; здсь, въ разнохарактерной толп, замтно нсколько черныхъ лицъ; стоятъ лавчонки съ корабельной рухлядью и распивочныя съ пьяными матросами; погоньщики лошаковъ кричатъ оглушительнымъ хоромъ: «Ride, sir! Donkey, sir! I say, sir!» на такомъ превосходномъ англійскомъ язык, который въ состояніи разсять самыя романическія грезы.

Въ добавокъ къ этому, зда на лошакъ очень незавидное занятіе; всякій сначала отказывается отъ нея, какъ отъ негодной вещи. Какъ повезетъ васъ это маленькое, длинноухое созданіе? Разв ссть самому на одного лошака, а на спину другаго положить ноги? Однако же и туземцы, и путешественники здятъ на нихъ. Я шелъ пшкомъ до-тхъ-поръ, пока достигъ уединеннаго мстечка, гд никто не могъ видть меня, и проворно перекинулъ ногу черезъ красное сдло этой крошки. Вмсто того, чтобы растянуться со мною поперегъ улицы, чего ожидаетъ, можетъ быть, всякій путешественникъ, лошачекъ этотъ быстро и весело понесся впередъ, не требуя ни шпоръ, ни другихъ средствъ понуканья, кром крика мальчика, который бжалъ рядомъ съ нимъ.

Въ архитектур домовъ, мимо которыхъ прозжаете вы, очень мало восточнаго характера. Улицы наполнены пестрой толпою Армянъ и Евреевъ, надсмотрщиками за работою невольниковъ, Греками и купцами, также прилично одтыми и выбритыми, какъ джентельмены нашего банка или биржи. Иностранца особенно поражаетъ здсь одно обстоятельство: безпрестанно встрчаетъ онъ туземцевъ, на половину или совсмъ лишенныхъ зрнія. Это слдствія ужасной офтальміи, которая производятъ въ Египт страшныя опустошенія. Вы видите дтей, сидящихъ въ воротахъ; глаза ихъ завязаны зеленымъ платкомъ, который облпленъ мухами. Минутъ въ шестъ проворный лошакъ переноситъ васъ въ кварталъ Франковъ. Здсь, какъ въ Марсел, по сторонамъ прибрежной, широкой улицы, стоятъ главные отели, домы купцовъ и консуловъ, съ развивающимися надъ ними флагами. Палаццо генеральнаго французскаго консула представляетъ чрезвычайную противоположность въ сравненіи съ маленькимъ домикомъ англійскаго представителя, который покровительствуетъ землякамъ своимъ изъ втораго этажа.

Но многимъ изъ насъ этотъ двухъэтажный фасадъ консульства показался несравненно привлекательне французскаго палаццо: здсь ожидали насъ письма и пріятныя всти съ родины, которыхъ не получали мы въ продолженіе двухъ мсяцевъ. Молодой джентельменъ изь Оксфорда торопливо схватилъ адресованные на его имя конверты и жадно читалъ письма, сложенныя очень акуратно и написанныя четкимъ, красивымъ почеркомъ. Легко было понять, что сочиняла ихъ Мери Анна, къ которой онъ неравнодушенъ. Нотаріусъ получилъ пакетъ, на который съ наслажденіемъ поглядывалъ его писарь, думая объ условіяхъ, предложенныхъ Снуксомъ, Роджерсомъ, Смитомъ, Томкинсомъ и т. д. Къ государственному мужу пришли также полновсныя депеши, украшенныя многими печатями, на которыя наша оффиціальная переписка не жалетъ сургуча, покупаемаго на общественныя деньги. И я, вашъ покорнйшій слуга, получилъ маленькое, скромное письмецо. Въ немъ находилось другое, написанное большими каракулями; но конечно мни было пріятне читать его, нежели милорду англійскія депеши, или даже студенту корреспонденцію Мери Анны. Да, вы поймете меня, когда я скажу вамъ, что это были конфиденціальныя извстія отъ маленькой Полли о сромъ кот и новой кукл.