Путевые записки эстет-энтомолога

Я внимательно посмотрел на Броуди. Почему-то казалось, что не только в голограмме дело. За одну только голограмму песчаникового бюста царицы Нэфр’ди-эт не преподносят столь дорогой подарок, как двумерный артефакт. Предупреждающие щелчки в голове превратились в сплошной треск, но на них накладывался шум крови в ушах от начавшегося отторжения жабр, и я был уже не способен здраво оценить ситуацию из-за воцарившегося в сознании бедлама.

– Ну, а теперь, когда вы знаете всё, пойдёмте оформлять документы на отправку подлинника хозяину, – сказал Броуди.

– Пойдёмте, – кивнул я. На меня вдруг навалилась усталость. Какое мне, собственно, дело до голограммы бюста Нэфр’ди-эт и того, что за этим скрывается? Я обыкновенный сопровождающий, ответственность за раритет несут охранная и страховая фирмы. Мне же сейчас предстоит работа. Небольшая, но очень тонкая. Я бы даже сказал: ювелирная.

В зале с настоящим бюстом Нэфр’ди-эт нас уже поджидали ионокцы. Процедура оформления документов на отправку экспоната владельцу ничем не отличалась от той, которую мы проделали на вилле Мальконенна, а затем при установке скульптуры в демонстрационном зале. Броуди отключил защитное поле, снял скульптуру с пьедестала и передал её ионокцам, которые тут же приступили к своим обязанностям. Параметры чуть-чуть не совпали с зафиксированными месяц назад – вместо возраста в пять тысяч триста плюс-минус тридцать четыре года, сканер ионокцев показал пять тысяч триста плюс-минус двадцать два года, – но они являлись вполне допустимыми. Эти расхождения вписывались в пределы отклонений, объясняемых иной окружающей средой, в которой находился экспонат. Ионокцы запротоколировали данные и передали скульптуру мне.

И вот тут случилось неожиданное – мой анализатор показал те же плюс-минус двадцать два года! И это при всём при том, что точность карманного хронографа ниже точности анализатора ионокцев! Нет, ничего выходящего за рамки достоверности в этом не было, однако такое совпадение показаний приборов разной степени точности вызывало удивление. В голове опять предупреждающе щёлкнуло, но на сей раз мне было не до того.

– Занесите показания в протокол, – сказал я и повернулся к Броуди, который держал подставку для скульптуры на вытянутых руках. И в момент, когда моя спина загораживала песчаниковый бюст царицы от глаз хейритов, я провёл левой рукой по её основанию. Контейнер с яйцами занзуры скользнул в углубление скульптуры и закрепился там на распорках. Ионокцы и Броуди ничего во время моей манипуляции заметить не могли, а вот глаз хейритов, фиксирующих всё происходящее с фотографической точностью, я опасался.

– Прошу вас, – галантно улыбнулся я Броуди, вставляя скульптуру в углубление поставки.

Броуди ответил не менее благожелательной улыбкой, накрыл скульптуру прозрачным колпаком и, поместив в переносной сейф, закрыл его.

– Подписываем протокол и можем отправляться на таможню, – сказал он.

12

Кажется, таможенник был тем же самым, который просвечивал сейф при моём прибытии на космостанцию «Раймонда-II». Но полной уверенности у меня не было – во-первых, как я уже говорил, все раймондцы на одно лицо, а во-вторых, любое обмундирование, и таможенная форма в том числе, идеально нивелирует индивидуальные черты.

На сей раз мой багаж проверили самым тщательным образом: одно дело – приезд на Раймонду, и совсем другое – отъезд. Туризм и торговля экзотическими животными основная составляющая часть государственного бюджета планеты, поэтому всех выезжающих досматривали без исключения. И наказание за контрабанду экзотических животных здесь весьма суровое – от двадцати лет до пожизненной каторги без права помилования.

Таможенник скрупулёзно пересмотрел все мои вещи и долго изучал сертификат, выданный на провоз раймондского артефакта, с завистью поглядывая то на меня, то на коробочку с двумерной морской звездой. Мне же было скучно – таможенный досмотр тянулся уже более получаса. Наконец личные вещи были досмотрены, и таможенник приступил к сканированию сейфа.

Ожидая услышать от него те же ахи и охи, что и месяц назад, я неожиданно увидел, как лицо таможенника, глядевшего на экран, изумлённо вытянулось. Я перевёл взгляд на экран и обмер. Сквозь полупрозрачную скульптуру Нэфр’ди-эт хорошо просматривался контейнер с тремя яйцами занзуры.

Окружающее поплыло перед глазами. Это был конец, конец всему. Сейчас меня вежливо возьмут под руки, наденут наручники… Почувствовав, что меня теребят за рукав, я обернулся лицом к таможеннику, протягивая руки для наручников.

– Ваши документы, билет, – лучезарно улыбаясь, проговорил таможенник, вкладывая бумаги мне в руки. – Счастливого пути!

– Что? – не понимая, выдавил я пересохшим горлом.

– Счастливого пути! – повторился раймондец, расплываясь в совсем уж приторной улыбке. – Надеемся, вам у нас понравилось, и вы непременно посетите Раймонду ещё!

– Да-да… Обязательно…