Путевые записки эстет-энтомолога

Я попытался изобразить на лице хотя бы подобие благодарственной улыбки и, развернувшись, механическим шагом направился по пандусу к шестому шлюзу, где был пристыкован мой отсек. При этом казалось, что спину мне сверлит взгляд таможенника, и в глазах у него пляшут всё те же хитрые искорки «облого чудища». В чём заключалась хитрость раймондцев, я никак не мог постичь.

Внезапно кто-то взял меня под локоть, я вздрогнул и остановился. Похоже, началась игра в «кошки-мышки»…

– Добрый день, господин Бугой! – услышал я радостный возглас. Передо мной стоял цветущий улыбкой, излишне возбуждённый господин Тарандовски. Искусствовед-промоутер, а на самом деле, скорее всего, агент службы безопасности. Или галактической Лиги защиты животных.

– Здравствуйте, – натянуто ответил я.

– Послушайте, Алексан, – наклонившись к моему уху, доверительно начал Тарандовски, – мне по секрету сообщили, что экскурсией в Великие пещеры и дополнительной – на Заповедные луга я обязан лично вам. Вы замолвили за меня словечко… – Он выпрямился и предложил уже нормальным голосом: – Приглашаю вас на обед в ресторан. За мой, разумеется, счёт.

«За счёт владельца экспоната, который ты сопровождаешь», – механически поправил я про себя, а вслух постарался уклониться от приглашения: – Не знаю, право… Я так плохо переношу космические путешествия… Вряд ли…

От сердца чуть отлегло, и я выдавил вымученную улыбку, которую следовало принимать за извинение.

– Господин Бугой, я вас очень прошу.

– Постараюсь, – кивнул я на прощанье и зашагал к шестому шлюзу. Даже если меня не арестуют на корабле, обедать с Тарандовски я не стану. И дело даже не в том, что в моём положении не до званых обедов. На меня производили равное негативное впечатление как люди, жадно жующие всё подряд и не соблюдающие при этом норм этикета, так и гурманы, осведомлённые во всех тонкостях застолья. И те, и другие процесс принятия пищи ставили превыше всего, и в их присутствии я чувствовал себя за столом неуютно, теряя аппетит.

Весь день до старта лайнера в Солнечную систему я не находил себе места. Неприкаянно бродил по отсеку, анализируя случившееся и пытаясь спрогнозировать ход дальнейших событий.

Версий было две. Первая, наиболее вероятная и логически обоснованная, если в деле задействованы Лига защиты животных и галактическая служба безопасности. По этой версии служба безопасности хотела взять с поличным не только исполнителя, но и заказчика. Поэтому арест должен произойти на вилле Мальконенна во время передачи контрабанды. Вторая версия была настолько абсурдной, что верилось в неё с трудом. В основу её была положена та самая хитрость «облого чудища», наличие которой накрепко въелось в моё подсознание за месяц общения с раймондцами. Хитрость, которую я так и не смог разгадать, а намётки на её смысл выходили за рамки человеческого понимания, ибо предполагаемая по второй версии афёра, затеянная раймондцами, была настолько грандиозной, что контрабанда яиц занзуры по сравнению с ней выглядела детской шалостью. Однако я не сбрасывал эту версию со счетов из-за подаренного артефакта. Если меня с самого начала подозревали в контрабанде яиц занзуры, то зачем понадобилось дарить безмерно дорогое украшение? Заполучив артефакт, я мог не пойти на контрабанду. К тому же удивительное избавление от смерти в пасти пересмешницы на озере Чако никак не вплеталось в первую версию, зато во вторую…

Чтобы как-то снять напряжение и немного привести нервную систему в порядок, я искупался в бассейне. Марсианский хирург предупреждал, что купание в чистой воде приведёт к интенсивному отторжению жабр, но именно этого я сейчас и добивался. Клин клином вышибают. Хотя избранный способ весьма дурацкий: почти аналогичным образом можно избавиться от зубной боли, вставив палец в дверной проём и сильно хлопнув дверью.

Как ни странно, но водные процедуры оказали на нервную систему благотворное действие. Однако через полчаса я почувствовал сильнейшее недомогание, и пришлось горстями глотать лекарства, прописанные марсианским хирургом на этот случай. Во что бы то ни стало ближайшие сутки я обязан провести на ногах.

Сигнал о получасовой готовности перед входом лайнера в гиперствор застал меня в тот момент, когда я стоял перед зеркалом и внимательно разглядывал своё отражение. Не знаю, то ли сказывалось нервное напряжение, то ли общее недомогание, то ли непомерная доза лекарств повлияла на психику, искажая действительность, но мне казалось, что в зрачках моих глаз пляшут те же искорки, которые я видел у раймондцев и пересмешниц. И чем дольше я вглядывался в отражение, тем больше эти искорки напоминали крупицы «неощутимой пыли».