Пути к Богу: Жизнь по Бхагавадгите

Помимо всего прочего, там, на вершине горы, было очень, очень холодно — временами земля даже была покрыта снегом — и на третий день я был уже совершенно болен. Я жестоко простудился, меня лихорадило, а спина вообще делала вид, что со мной не знакома. Я думал: «Какой на фиг Роши — кто мне сейчас действительно нужен, так это остеопат!» Я совершенно съехал с катушек. Я был совершенно уверен, что все они вознамерились меня достать. Я думал: «Парня, что сидит вон на той подушке, они никогда и пальцем не трогают. А меня, профессионального святого, только и знают, что колотить!»

На пятый день я был уже настолько болен, издёрган и зол, что понял со всей определённостью: мне совершенно наплевать — и на коан, и на цикад, и вообще на всё. Мне по фигу. Я отправился на докусан, и Сасаки Роши спросил меня: «Как познать (и дальше, про что бы он меня там ни спрашивал)…» Мне было абсолютно безразлично, как это сделать, — я бы и пальцем ради этого не пошевелил, так что я просто сказал ему: «Доброе утро, Роши!»

Он просиял и широко заулыбался: «Ага! — сказал он. — Вот вы и стали начинающим учеником дзэн». Я вышел оттуда, буквально не касаясь ногами земли. Я только что разгадал коан! Я был настолько потрясён этой сценой, вообще всем, что со мной произошло, что переживания вынесли меня на качественно новый уровень. Это было как кислотное путешествие[62]: из всех кустов по дороге били языки пламени; всё, на что я смотрел, было омыто ослепительным сиянием; какие бы коаны мне сейчас ни давали, ответы приходили сами собой, один за другим.

Потом всё это стало просто ещё одним мгновением, промелькнувшим и исчезнувшим. Со мной случилось то, что называют малым сатори, временным состоянием повышенного осознания. Когда у тебя ещё остаются прочно укоренившиеся привязанности, когда мыслеформы и мыслительные шаблоны имеют над тобою власть и ты всё ещё сильно привязан к ним, то, даже если при помощи интенсивной садханы — будь то дзэнские коаны, Кундалиии-йога, психоделики или что-нибудь ещё — можно на какое-то мгновение превозмочь эти привязанности, вы, скорее всего, довольно быстро вернётесь к старым паттернам. Вы, разумеется, вернётесь немного другим, но, тем не менее, обязательно вернётесь. Трансформация ещё не завершена. Вы пришли на свадьбу, но забыли надеть костюм, так что вас оттуда быстро вышибли.

И всё же зерно упало в землю — пробуждение началось.

В каждой из этих практик джняна-йоги имеются приёмы, которые выводят нас за пределы ума его же средствами. Это интересный момент. Эти практики представляют собой тщательно продуманные системы, которые используют интеллект как рычаг для освобождения человека от контроля интеллекта. Какой элегантный ход, не правда ли?

Когда мы следуем любой из этих техник, любой из этих практик джняны и начинаем обращать свой разум внутрь, ощущения подсказывают нам, что там, внутри нас — свет… сознание… мудрость… знание всего и вся. Всё это внутри нас — уже там, — так что нам нет нужды пытаться найти что-то новое вовне, а стоит просто отпустить то, что нам больше не нужно, то, что стоит у нас на пути и мешает двигаться дальше. Стоит один раз осознать это, и все покровы, скрывающие от нас это великое Осознание, начнут падать один за другим.

Одно лишь наше стремление сделать это, избавиться от всего, что отделяет нас от этого источника, заставит нас уделять больше внимания голосу интуиции, ведь именно в нём скрыт ключ к тому, что нам надлежит делать. Мы начнём прислушиваться к тихому шепоту, который квакеры называют «маленьким голоском изнутри».

Сдвигая, таким образом, фокус внимания, обращаясь от знания к интуиции, мы тем самым изменяем сами свои отношения с Вселенной. Знание объективно; мы знаем что-то о чём-то. Интуитивное общение с миром отнюдь не объективно — что угодно, только не это! Это глубоко субъективные отношения — и мы все вовлечены в них. Здесь мы очень близко подходим к концепции «Единства» и к определению атмана.

В первый раз это внутреннее чувство единства — по крайней мере, это моё первое сознательное воспоминание об этом — пришло ко мне, когда я попробовал псилоцибин[63]. Во время этого опыта я вдруг перестал быть «обладателем объективного знания» и прекратил воспринимать окружающий мир — и себя самого! — как нечто, занимающее внешнее положение по отношению ко мне. Под влиянием грибов всё это стало глубоко субъективным, внутренним. Это переживание внутренней истины оказалось столь мощным, что какая-то часть меня так больше никогда и не вернулась из этого путешествия.