Пути к Богу: Жизнь по Бхагавадгите

— Чтобы пересечь эту границу, тебе придётся заплатить пошлину.

— Но чем же мне вам заплатить? У меня ничего нет, — сказал им старик.

— Чем ты занимался в жизни? — спросили они его.

— Я был библиотекарем.

— Тогда иди вон туда, садись под деревом и запиши всё, чему научился за эти годы. Ты оставишь нам свои записки — это и будет твоя плата за проход.

Старый библиотекарь уселся под деревом и написал восемьдесят одну строфу Дао Дэ Цзин.

Вот строфа 14: «Люди говорят, что оно ускользает, что можно смотреть на него, но всё равно ничего не увидишь. Люди говорят, что оно разреженно, потому что можно слушать, но не услышишь ни звука. Люди говорят, что оно тонко, что можно пытаться ухватить его, но в ладони ничего не останется. Эти три жалобы сводятся к одному, но постичь его невозможно. Восходя, оно не даёт света. Заходя, не погружает мир во тьму. Оно простирается далеко назад к тому безымянному состоянию, которое существовало до всякого творения».

Эти слова написаны человеком, который максимально близко подошёл к выражению сокровенной сущности Брахмана.

Был ещё Джянешвар, который написал следующие слова. Это был очень интересный человек — что-то вроде трикстера, шута. В какой-то момент даже возник вопрос, не жулик ли он. Несколько брахманов обвинили его в том, что он обманщик, и решили вывести на чистую воду. В качестве проверки они попросили его повторить им вслух по памяти несколько трудных мест из Вед. «Ха! Даже бессловесные твари могут сделать это», — заявил Джянешвар, направился к буйволу, который совершенно случайно стоял посреди двора, и заставил его прочитать интересовавшие брахманов пассажи из Вед. Они сочли это вполне убедительным.

Джянешвар описал Брахман очень поэтично. Он сказал: «Брахман, существующий в формах, подверженных изменениям, сам не изменяется. Казалось бы, он обладает сознанием и органами чувств, но как сладость не связана непосредственно с формой, которую имеет кусок сахара, так и эти органы чувств и свойства не есть Брахман… в одно и то же время он есть знание, познающий и объект знания, а также и то, посредством чего достигается цель и осуществляется познание»[64].

Один суфийский мистик использовал похожие образы, когда сказал: «Паломник, паломничество и дорога — всё суть я сам по отношению к себе, а моё достижение цели — всего лишь я сам на пороге моей же собственной двери»[65]. Рамана Махарши говорил: «Говорят, что освобождение может быть двух видов — обладающее формой и не обладающее ею. Я же скажу вам, что единственное подлинное освобождение происходит в отсутствие обоих этих видов»[66].　

Мистики западной традиции также имели свой рациональный подход к этому уникальному опыту. В 1970-х мне как-то довелось присутствовать на конференции, которую организовали Джон Лилли и Алан Уотс и на которой у нас была возможность встретиться со Спенсером Брауном. Это был весьма колоритный парень из Англии; он преподавал в Оксфорде, профессионально играл в шахматы и вдобавок ещё был спортивным журналистом. Помимо всего прочего, у него была инженерная фирма, и Британская железнодорожная компания наняла его для разработки компьютерной программы, которая смогла бы вычислить, соответствует ли число колёс у поезда, въехавшего в тоннель, числу колёс у поезда, выехавшего из него; они хотели быть в этом совершенно уверены, и, полагаю, у них были на то веские причины. Браун сделал им программу, и она отлично работала; проблема была только в том, что при написании программы он понял, что оперирует мнимыми числами, и это несколько встревожило его партнёров из Британской железнодорожной компании, которые относились к своим вагонам крайне серьёзно. Поэтому, чтобы успокоить их, Браун сконструировал логическое уравнение, долженствующее полностью удовлетворить заказчиков, которое восходило от колёс поезда, въезжающих в тоннель и выезжающих из него, к тому, с чего, по идее, всё началось, то есть к исходному «дано» уравнения.

Процесс так захватил его, что он шёл всё дальше и дальше — к началу мира и даже ещё дальше, результатом чего и стала книга под названием «Законы формы». В этой книге вместо того, чтобы писать о въезжающих и выезжающих колёсах, он почему-то написал о совершенно других вещах. На первой странице он заявил, что в начале не было ничего, и что первым делом читателю необходимо произвести разграничение.

Примерно до середины страницы он нарисовал линию, чтобы проиллюстрировать разницу между дифференцированным и недифференцированным состоянием. Произведя это первое в мире разделение, он при помощи нескольких изящных посылок построил на нём всю остальную Вселенную.