Пути к славе. Российская империя и Черноморские проливы в начале XX века

Русско-итальянские отношения Сазонов рассматривал отчасти в свете последних эпизодов их взаимных реляций. Важной вехой в этих отношениях стало соглашение, подписанное русским и итальянским иностранными министрами 24 октября 1909 года в Раккониджи. С 1882 года Италия являлась членом Тройственного союза, вместе с Германией и Австро-Венгрией образуя оборонительный альянс. Несмотря на это, именно Австро-Венгрия являлась главной препоной, мешавшей окончательному триумфу Рисорджименто – возрождения единой Италии, – поскольку Вена контролировала Триест, Истрию, часть Далмации вдоль побережья Адриатического моря и прочие земли, которые Рим считал исконно итальянскими владениями [Bosworth 1983: 54–57]. Австрийская экспансия на Балканах угрожала итальянским интересам в Восточной Адриатике, так что Рим и Санкт-Петербург легко нашли взаимопонимание в вопросе сдерживания австрийской активности. Согласно подписанному в замке Раккониджи соглашению, стороны поддерживали статус-кво Балкан и признавали русские и итальянские интересы в проливах и Ливии соответственно; таким образом, обе державы несколько усиливали свои дипломатические позиции по важным для них вопросам[72]. Ко времени Итало-турецкой войны российский МИД возобновлял попытки вовлечь балканские государства в союз под эгидой России, призванный противостоять австрийской экспансии, и Италия являлась важной составляющей плана Сазонова по ограничению венского влияния на полуострове. Однако отсутствие твердого внешнеполитического курса во время его болезни в 1911 году серьезно пошатнуло русско-итальянские отношения[73].

Следовательно, чтобы сохранить и укрепить поддержку со стороны Италии, Сазонов выступал против попыток других Великих держав ограничить ее действия в Ливии или завершить конфликт без достижения поставленных Италией целей. Вскоре по возвращении в Россию, в конце декабря 1911 года, он предложил великим европейским державам совместно вмешаться в конфликт и убедить Порту признать итальянскую аннексию Триполи[74]. Это первое формальное предложение было принято не слишком радушно как Великими державами и турками, так и самими итальянцами[75], так что Сазонов решил действовать иначе. Еще 11 февраля он направил европейским державам неофициальное предложение, а 21-го обнародовал официальный меморандум, согласно которому Великие державы становились посредниками в разгоревшемся конфликте и должны были обращаться для консультаций сперва к итальянскому правительству, чтобы выяснить, на какие уступки оно было бы готово пойти, и лишь затем – к турецкому[76]. Центральные державы довольно скоро согласились на план Сазонова[77], однако французский премьер-министр Раймон Пуанкаре занял позицию резко оппозиционную, настаивая, что консультации надлежит вести одновременно с обеими воюющими странами, чтобы не допустить и намека на протекционизм и предвзятость. Также его задело и то, что он был последним, кто получил от русских приглашение, несмотря на союзнические отношения Франции с Россией[78]. В своем ответе от 1 марта Сазонов парировал, что никакого протекционизма в том, чтобы сперва запросить условия Италии, нет и в помине – даже напротив: ведь в итоге Турции будет представлен целый список уступок, на которые итальянцы уже согласны пойти. Он был убежден, что Турция не откажется от переговоров с Великими державами лишь оттого, что первый их раунд прошел в Риме[79]. Несмотря на то что к 3 марта Сазонов с Пуанкаре уже, казалось, достигли компромисса, последний, опасаясь публичного раздора внутри Тройственной Антанты вслед за ожидавшимся одобрением плана Сазонова Великобританией, решил принять таковой во всей его полноте[80]. Обсуждение деталей растянулось еще на несколько недель, но, так или иначе, Сазонову удалось отстоять свою позицию и позволить Италии первой озвучить свои пожелания. И тем не менее намеченному Сазоновым плану не суждено было сбыться [Askew 1942: 181–185].