Пути к славе. Российская империя и Черноморские проливы в начале XX века

Большую часть имевшихся сведений о возрастающем нежелании болгар продолжать наступление Сазонов предпочитал не раскрывать, усиливая дипломатические позиции при помощи политики уступок, на деле таковыми отнюдь не являвшихся. 8 апреля он узнал о том, что Пуанкаре, ныне уже президент республики, но все еще игравший ключевую роль в формировании международной политики, собирается отказаться от идеи международной флотилии у берегов Константинополя, если Сазонов выкажет «хоть малейшее против того возражение»[255]. Полагая, что София уже готова подписать мир, Сазонов уведомил Францию и Британию, что согласен на международную морскую операцию – с учетом, что Порта дозволит проход кораблей[256]. Впрочем, согласился он, внешне давая понять, что тем самым многим поступается, на деле же рассчитывая приобрести дипломатические преимущества, использовать которые можно было бы в дальнейшем. Он также не преминул воспользоваться ситуацией для упрочения видимости общественного влияния, оказываемого на его политику, обмолвившись, что корабли следует отправлять лишь в случае неминуемой опасности, а раз так, державы должны позаботиться о том, чтобы русская эскадра не прибыла после их судов: ведь в противном случае в России поднимется настоящая буря общественного негодования[257]. Пока флот не мог обеспечить транспортировку столь внушительного отряда, который Сазонов желал бы перебросить в Константинополь, так что реальные его возможности для усиления русского влияния были довольно ограниченны, – однако, чувствуя, что опасность миновала, он вполне мог позволить себе подобные уступки. И действительно, 15 апреля всякая необходимость отправлять войска отпала сама собой ввиду подписания Болгарией и Турцией перемирия. Победа балканских союзников позволяла Петербургу надеяться, что они еще усерднее будут помогать ему в противостоянии австрийской экспансии в Эгейское море и в защите обходных путей к Константинополю и проливам.

Восход полумесяца

Еще даже до окончания Первой Балканской войны союзники принялись делить добычу. Так, Сербия, которой Великие державы отказали в правах на Адриатическое побережье, считала, что заслуживает большей части Македонии, чем отходила ей согласно секретному договору 1912 года между Белградом и Софией, и потому отказалась передать оккупированные территории болгарам. Территориальные разногласия между Сербией и Грецией по одну сторону и Болгарией – по другую достигли апогея к концу июня, когда болгарская армия атаковала сербские части в Македонии. На помощь сербам тут же поспешили греки, а следом за ними и румыны, также заинтересованные в ослаблении Болгарии, рассчитывая взыскать с нее заслуженную, по их мнению, компенсацию за многочисленные территориальные приобретения болгар. Хотя Россия и сожалела о разгоревшейся междоусобице, угрожавшей нарушить едва установившееся и столь выгодное ей положение на Балканах, но признавала – в лице Сазонова, – что несколько отрезвить Болгарию, пожалуй, не лишено смысла. Как он писал Извольскому 10 июля, подобное развитие событий не было таким уж досадным, ибо мощная Болгария не сулила ничего хорошего. Вызванная нынешним противостоянием перестройка, надеялся он, оформит такой баланс сил на полуострове, который в будущем поспособствует созданию нового союза малых балканских держав[258].

Однако события развивались вопреки его чаяниям, и к 12 июля уже поступили первые сводки о подготовке турецких сил к штурму Адрианополя, все еще находящегося под контролем болгар, чей контингент там уже сильно уменьшился ввиду текущих операций против бывших союзников. Турки были настроены весьма серьезно, ибо Адрианополь имел для них особое значение как первая столица Османской империи до завоевания в 1453 году Константинополя. Желая упредить турецкое наступление, Сазонов попытался усадить Болгарию, Грецию, Румынию и Сербию за стол переговоров, но поскольку стороны не желали идти на уступки, усилия русского министра не увенчались успехом. Параллельно с этим он поручил Бенкендорфу на назначенной на 15 июля конференции послов в Лондоне предложить державам немедленно сформировать в Константинополе комиссию по делимитации и отправить ее представителей на линию Энос – Мидия, воздвигая тем самым психологический барьер перед Турцией. Исходя из того, что силовое возвращение Адрианополя под турецкий контроль стало бы очевидным вызовом авторитету Великих держав, воплощенному в Лондонском договоре, последние единогласно высказались за заявление протеста действиям Порты. Однако их готовность протестовать уже вскоре стала неактуальной: 16 июля турецкая армия пересекла линию Энос – Мидия и в четыре дня овладела едва обороняемым Адрианополем.