Пути России. Новый старый порядок – вечное возвращение? Сборник статей. Том XXI

Развивая эту тему, представляется целесообразным уточнить еще смысл двух ключевых понятий – «гражданское общество» и «гражданская нация», также порой ошибочно трактуемых как синонимы. Так, термин «гражданское общество», некогда служивший для характеристики новой формы социальной организации, значительно отличающейся от предшествующего ей сословного общества, теперь по преимуществу используется для обозначения совокупности самодеятельных общественных объединений, преследующих разнообразные цели некоммерческого характера. Известная расплывчатость, нечеткость смысловых границ этого термина дала повод Б.Г. Капустину для иронического замечания в том духе, что, несмотря на частоту упоминаний, «гражданское общество» следует уподобить кэролловскому Чеширскому коту и его улыбке. Согласно этому автору, в итоге шедших длительное время дискуссий «наступает момент окончательного обнаружения отсутствия Чеширского кота. <…>…улыбка… т. е. моральная привлекательность гражданского общества, есть, а самого кота, т. е. социологически обнаруживаемого гражданского общества, нет»[425] (курсив мой. – В.К.). Подобный скепсис обосновывается следующим образом – во-первых, утверждается, что образ «гражданского общества» обитает преимущественно в головах небольшого числа интеллектуалов, выражая их прекраснодушные упования, – ведь в реальном мире не существует ничего подобного чаемой ими общности высокоморальных индивидов, исполненных социальной ответственности и гражданской солидарности. Эти соображения, в частности, иллюстрируются ссылками на Ю. Хабермаса с его моделью «коммуникативного сообщества». Однако такого рода аргументы никак не доказывают отсутствие гражданского общества как объекта, потенциально доступного наблюдению и исследованию. Расхождение эмпирических данных с идеалом указывает на фантастичность последнего, но это претензия к авторам, предающимся грезам вместо того, чтобы изучать действительность.

Другой аргумент – коль скоро термин «гражданское общество» обозначает множество частных лиц и их добровольных объединений, по идее существующих совершенно независимо от государства, то мы опять-таки сталкиваемся с несоответствием – свидетельства все более и более нарастающей государственной поддержки такого рода объединений и организаций растут как снежный ком. И какая же может быть «независимость», когда «государство всеобщего благоденствия» тратит на социальные нужды прямо-таки астрономические суммы.

Однако и это соображение трудно признать исчерпывающим – в данном случае термин «гражданское общество» неправомерно используется в очень узком значении, обозначая лишь специфические группы получателей разнообразных социальных трансфертов. Прочие характеристики – и прежде всего те, что конституируют его как особенную форму социальной организации, – при таком понимании уходят из поля зрения.

Наконец, окончательно развенчать иллюзии относительно существования в современном мире «гражданского общества» как «зоны свободы, равенства и солидарности» призван следующий довод: любое общество, вне всякого сомнения, всегда являет собой иерархически организованную систему с достаточно жесткой субординацией социальных ролей и отвечающей ей совокупности правил, регламентирующих социальное поведение и отношения между людьми. Но, коль скоро так, все представления о хотя бы даже возможности существования общества, лишенного этих характеристик, являются не более чем фикцией.