Пыль грез. Том 2

Это – то, что прочно. То, за что мы изо всех сил держимся. Даже если мечтаем о совсем ином.

Неужели дать определение религии столь легко? Мечты об ином. Жажда, подпитываемая верой, которая отображает желаемое через ритуалы. Верой в то, что потребное нам тем самым существует. Что искомое действительно найдется. Что уверовать означает создать, а создать означает обрести.

Но не справедливо ли с подобной точки зрения и обратное? То, что отвергнутое нами существовать перестает. Что «истина» рождается самим поиском. Что мы созидаем, чтобы уверовать. А обретаем лишь то, что сами создали.

Что чудо существует только внутри нас?

Мы создаем богов собственной верой. И точно так же можем их уничтожить. Одной лишь силой мысли. Кратковременным отказом, мгновенным отречением.

Не в этом ли и заключается весь смысл грядущей войны?

От таких мыслей Флакона пробрала дрожь, он втянул в себя щупальца сознания, отпустив восвояси безразличные ко всему искорки, мечущиеся в речных глубинах. Сейчас ему требовалось что-нибудь более близкое. Более… человеческое. Его крысы в трюме.

Смрад кашлянул и кинул в «корытце» пару монет.

– Не видать тебе твоей «клети», Горлорез. Сам увидишь, как эти две сейчас в четыре превратятся.

Он нахмурился, поднял взгляд.

– Ну, чего ждешь, болван? Бросай уже кости!

– Шутки шутишь? Эй, Эброн!

– Ну да. Он зачаровал «корытце».

Горлорез наклонился вперед.

– У тебя, Смрад, похоже, возникли сложности – и ты, Эброн, прислушайся, ты ведь у нас тоже маг и все такое.

– Эй! Это ведь я тебе только что…

– Вот за это, да, спасибочки. Но ты все равно прислушайся. А тебе, Смрад, вот что скажу – может, тебе кажется, что колдовать над костями и безопасно, особенно когда играешь с простачками или с чародеями навроде тебя самого, хотя это одно и то же. Только меня, если ты не забыл, звать Горлорезом. У меня профессия – людей убивать, да такими способами, которых ни один солдат в здравом уме и вообразить-то не посмеет. Чуешь, чем пахнет? Если ты в игре своими талантами пользуешься, может, и мне пора начать?

– Нижние боги, – выдавил Смрад, – чего ты кипятишься-то?

– Ты жульничаешь!

– И что с того?

– Используя магию!

– На другое я больше не гожусь, ловкость уже не та. Так что я это, может статься, от безысходности, вот.

– От безысходности? Эброн мне не даст соврать, если по-честному жульничать, так оно нормально. А колдовать мы не договаривались! Ты, Смрад, прямо-таки напрашиваешься на перо, и не будь я таким щедрым, да вдобавок еще и трезвым достаточно, чтобы не резать собственного взводного целителя без веской причины, уже бы вся палуба в крови была.

– Знаешь, Смрад, где-то он прав. Только это я собрался присесть с вами поиграть по-честному…

Смрад фыркнул столь выразительно, что Эброн мгновенно заткнулся.

– Да ты, Эброн, не успел еще присесть, как все поле чарами окутал. Я за эту твою паутину всего-то только и потянул чуток…

Горлорез вытаращил глаза, потом ткнул в сторону Эброна полированной костяшкой:

– А вот это видел? Раз уж тебе так нравится колдовать, может, сожрешь ее и не подавишься? А потом другую? Раз уж на то пошло, почему бы тебе их все не съесть?

– Вот не хватало мне еще…

Горлорез угрожающе нагнулся над расчерченным мелом прямо по палубе игровым полем. Эброн взвизгнул.

Дальше дело приняло совсем уже дурной оборот, и крысе Флакона с трудом удалось убраться невредимой.

Мертвоголов сидел, завернувшись в одеяло, и взирал на бесчувственную Хеллиан. Та вырубилась прямо посреди любовных игр, что, похоже, было для нее обычным делом. Неподалеку присел еще один солдат, глядя на принца из Семи Городов с понимающим выражением на лице.

Впрочем, для молодого человека это было не единственной возможностью обрести нынешней ночью утеху и все остальное, он уже собирался выскользнуть из-под одеяла. По счастью, единоличность притязаний Хеллиан распространялась исключительно на ром и тому подобное. Вот на кувшин в чужой руке она действительно взирала с ревнивой яростью отвергнутой любовницы. Но, пьяница там или не пьяница, дурой Хеллиан не была и всю запутанность желаний Мертвоголова вполне понимала.