Пыль грез. Том 2

Ристаль Эв сидела на корточках в двадцати шагах от Кальта на куче влажной глины. Она его понимала, понимала все, что на него сейчас обрушилось. Поскольку сама тоже очнулась, обладая всем тем, что давно полагала утраченным, и потому смотрела сейчас на Кальта, зная, что любит его и всегда любила, даже когда он бродил среди них, подобный трупу, с лицом, покрытым пеплом потери; и прежде, когда вынянчивала в душе ревнивую ненависть к его жене, умоляя духов, чтобы та поскорее сдохла.

Быть может, вопль никогда не прекратится. Быть может, когда все оршайны наконец поднимутся и соберутся вместе, сами не веря в собственное воскрешение, – а потом направятся разыскивать того, кто их так безжалостно призвал, – ей придется оставить его здесь.

Вой был беззвучен и однако оглушал ее рассудок. Если он не перестанет, безумие заразит их всех.

В свой последний раз оршайны ступали по земле очень далеко отсюда. Когда от них осталось лишь три потрепанных клана, в общей сложности всего шестьсот двенадцать воинов и трое покалеченных заклинателей костей, они отступили от Шпилей и обратились в пыль. Ветер поднял эту пыль, унес прочь за полмира – ведь никто из них не собирался возвращаться в свой облик из кости и иссохшей плоти – и наконец рассеял здесь, на пространстве в десятки лиг.

Ристаль Эв чувствовала, что земля эта прежде знала имассов. Как и к’чейн че’маллей, свидетельством чему были муки Кальта. Но что они здесь делали?

Кальт Урманал упал на колени, вой его утих, оставив у нее в черепе лишь затухающее эхо. Она выпрямилась, тяжело оперлась на копейное древко из окаменевшего дерева, которое было так приятно ощущать в руке. Возвращение было столь несправедливым – она понимала, что не сочла бы его таким, не вернись к ней и воспоминания о диких, о чудесных смертных днях со всеми их чудовищными преступлениями, продиктованными любовью и похотью. Она чувствовала, что внутри, словно расплавленная кровь земли, вздымается ярость.

Она заметила, что за озерцом движутся в их сторону три фигуры. Оршайновы т’лан имассы. Заклинатели костей. Вероятно, сейчас кое-какие вопросы получат ответы.

Бролос Харан всегда отличался крепким телосложением, даже теперь его кости, заметно проступающие сквозь натянутую иссохшую кожу, казались необычно крупными. От ясных голубых глаз почти кристальной чистоты, давших ему имя, разумеется, ничего не сохранилось; сморщенные почерневшие комочки были лишены жизни. Рыжие волосы развевались над коричневой шкурой эмлава у него на плечах подобно окровавленной паутине. Разъехавшиеся сухие губы обнажили плотный ряд плоских зубов цвета необработанной меди.

Слева от него шагала Ильм Абсинос, ее высокая худая фигура была затянута в серую чешую энкарала, длинные черные волосы перевязаны лентами из змеиной кожи. Змеевидный посох, казалось, извивался в тощих руках. Неровная походка напоминала об искалеченном бедре.

Улаг Тогтил был даже шире Бролоса Харана, и при этом выше, чем Ильм Абсинос. Среди оршайнов он всегда стоял наособицу. Полукровка из первых племен треллей, он забрел некогда в лагерь Кебраль Кориш и был там встречен с немалым любопытством, особенно исходящим от женщин. Имассам было свойственно гостеприимство в отношении чужаков; если те соглашались с законами племени и не проявляли склонности к насилию, то могли остаться среди имассов и тем самым перестать быть чужаками. Как оно и случилось с Улагом.

В войнах против Ордена Алых Повязок он проявил себя как самый грозный среди оршайновых заклинателей костей. Увидев его сейчас, Ристаль Эв ощутила спокойствие и уверенность, словно бы он в одиночку мог сделать, чтобы все стало как прежде.

Разумеется, он не мог. Будучи таким же пленником Ритуала, как и все остальные.

Улаг и открыл рот первым.

– Ристаль Эв, Кальт Урманал. Рад наконец-то найти двоих из собственного клана. – Он чуть повел могучей рукой. – Я с самого восхода вынужден сдерживать напор этой вот парочки облачных танцоров – их беспрерывная радость просто невыносима.

Если бы Ристаль умела улыбаться, она бы так и сделала. Даже расхохоталась бы, поскольку представить себе этих двух тоскливых существ в роли облачных танцоров само по себе было полнейшим абсурдом. Но смеяться она тоже давно разучилась.

– Улаг, ясна ли тебе истина происшедшего?

– Она подобна ловкому зайцу. Что подпрыгивает, скачет по сторонам, уворачивается от пущенных из пращи камней. Легко минует ловушки и навостряет уши на любой звук. Я носился за ним кругами, но так и не сумел изловить, чтобы ощутить собственными руками, как перепуганно колотится его сердце.

Заговорила Ильм Абсинос:

– Инистрал Ован ждет нас. Мы сможем больше узнать на обратном пути. Не так уж и долго прошло с той поры, как мы ступали по земле в последний раз. Так что потерявшихся вряд ли будет много, если такие вообще окажутся.

Бролос Харан тем временем вглядывался куда-то на юг.

– Ритуал разбит, – наконец сказал он. – И однако свободы мы не получили. Я ощущаю в том зловонное дыхание Олар Этил.