Пылающие комнаты (ЛП)

Джастин переодевается в костюм в туалете похоронного бюро. За дверью кабинки его ждет Эммет.

- … но на выходные все уже расписано. И я подумал, как насчет понедельника? Или вторника? Если у меня будет обеденный перерыв, мы еще сможем заскочить по дороге в тот новый маленький бутик и поискать там шторы для Тедди. Господи, ты себе даже не представляешь, что там…

- Да я не спешу. Мне вроде как и длинные нравятся, - убеждает его Джастин, просовывая ногу в ботинок.

- О да, длинные ему нравятся.

Джастин приказывает себе не застывать в напряжении. Надо же, он и не слышал, как Брайан вошел.

- Ну а кому нет? Но мы тут вообще-то о волосах говорим, а в этом случае, милый, можешь мне поверить, длиннее не значит лучше. Ну так что, Джастин, понедельник или вторник? На твой выбор.

Джастин выходит из кабинки и мотает головой.

- Да мне любой день подойдет. Но… от перспективы шататься по бутику я не в восторге – просто чтоб ты знал.

Брайан, ахнув, хватается за сердце.

- Что же это за мир такой, в котором педик не приходит в восторг от возможности покопаться в леопардовых тряпках и розовых перьях?

- Ужасный мир, - соглашается Эммет.

Брайан окидывает Джастина оценивающим взглядом и задумчиво произносит:

- А по-моему довольно симпатичный шу… – Брайан тянется рукой к его волосам, и Джастин отшатывается так резко, что бьется локтем о дверцу кабинки. Брайан, моргнув, опускает руку. - … хер.

Джастин, схватившись за локоть, смотрит на Эммета, а тот – на Брайана, а тот – на него самого. Они будто пропускают все случившееся через своеобразный фильтр. Так бывает в школе - прошепчешь что-то на ухо соседу по парте, а тот передаст это дальше, и в итоге твои слова, обойдя весь класс, вернутся к тебе в искаженном до неузнаваемости виде.

Эммет, скорее всего, прошептал бы: «Как неловко», вслух же он говорит:

- Не знаю, как насчет шухера, а против симпатичного хера никто из нас точно ничего не имеет.

И все негромко смеются. Затем Эммет добавляет:

- Ну что, пупсик мой, ты готов?

Джастин проходит вслед за Эмметом в часовню. Но на скамью рядом с ним не садится, там слишком много людей – прижатые друг к другу тела, прикосновения, толчки и ерзание, пот и кожные поры. В последний момент Джастин проскальзывает на один из пустующих задних рядов. Затем он замечает, что Дебби сидит далеко впереди – недоступная, недосягаемая - и старается затолкать обратно разбухающее в груди сожаление.

- Какого хуя ты делаешь?

В глазах Брайана поблескивает раздражение. Спина у него прямая, а руки засунуты так глубоко в карманы, что полы пиджака расходятся в стороны, открывая бедра. Джастин не понимает, как это ему удается даже изумление демонстрировать с таким равнодушным видом.

- Сажусь, - ерничает он. – Ну, знаешь, сгибаешь колени, пристраиваешься задницей…

- Никто лучше меня не знает, как ты умеешь пристраиваться задницей. Так почему же сейчас она не на той скамье, вместе с остальными?

Как ему удается превращать вопрос в утверждение, говорить одно, а подразумевать другое, Джастин тоже не понимает.

- Там слишком много народу, - Джастин знает Брайана достаточно хорошо, чтобы понимать, к чему тот на самом деле клонит, и потому добавляет. - Я не люблю, когда меня трогают.

- Ладно, допустим, я на это купился.

Глубокий вдох. Брайан опускается на скамью рядом с ним, при этом так морщится от отвращения, словно только что разжевал что-то кислое.

- Учитывая, что живешь ты практически в самом сердце Либерти-авеню, должен признать, тебе не откажешь в оригинальности. Симпатичный юный педик, который не любит, чтоб его трогали, - это что-то новенькое.

- Да в наши дни геи уже не слишком-то часто трогают друг друга на Либерти-авеню, - Джастин улыбается, не глядя на Брайана. – Так что ничего особо необычного во мне нет.

- Что ж, до похоронных бюро длинные лапы Стоквелла, к счастью, еще не дотянулись.

Джастин молчит. Люди, один за другим, просачиваются в помещение и постепенно заполняют пустые места. Кто-то садится на их скамью – на другой конец, далеко от них, так что Джастина пока это не напрягает, и все же…

И все же вскоре ему придется пересесть.

У Вика было много друзей, но Джастин и не подозревал, что на похороны придет столько народу. Мужчины, женщины, разодетые в пух и прах трансвеститы. Если бы Вик был тут, он бы наверняка отпустил пару шуток на этот счет. Что-нибудь про скотчем приклеенные парики.

- Господи, ну и пиздюк же ты.

Джастин вскидывает бровь и чуть оборачивается – так, чтобы видеть Брайанов профиль.

- Да ладно?

Тот смеется, уткнувшись языком в щеку.

-… такой жалкий.

- А… Ладно.

- Принцесса получила по голове, подалась в отшельники и теперь рыдает ночи напролет. Об этой и других еще менее захватывающих новостях в нашем девятичасовом выпуске. Господи, я прямо слышу печальную скрипичную мелодию на заднем плане…

Джастин не может удержаться от смеха. Скамейка постепенно заполняется, еще четыре человека – и ему придется перебраться на пару рядов назад. А он хихикает в кулачок.

Брайан, наконец, оборачивается к нему.

- Мой бывший, – объясняет Джастин, – был скрипачом мирового уровня.