Пыльными дорогами. Путница (СИ)

После сделал знак, чтоб охраняли драккар, и пригласил сэконунга со всей командой в свой терем.

— Как же они говорят без толмача? — сообразила я, заметив, что мальчишки, знающего северный язык, рядом нет.

— Ульвар Трехпалый немного знает белардский, а что не поймет, так ему Сигурд передаст.

— Разве Сигурд знает наш язык?

Помнится в нашу встречу скельдиан и слова не сказал на белардском.

— Да Сигурд не хуже нас с тобой на белардском болтает, — усмехнулся Всеслав. — Разве что с северным произношением…

— Вот те раз, — только и проговорила я.

Князь и его спутники поравнялись с нами. Я поспешила склонить голову, несмотря на огромное желание получше разглядеть скельдиан.

Мстислав объявил, что в честь гостей устраивает пир и пригласил всех своих приближенных.

Я осмелилась поднять глаза. Ульвар Трехпалый, чье лицо не разглядела вначале, похож с братом разве что серыми как осеннее небо глазами да той, чуть грубоватой, резко очерченной красотой, присущей лишь скельдианам. Взглянешь на одного из их рода и сразу поймешь — не наш, северянин. Будто на лбу у каждого рунный знак тамошних земель написан.

Годами сэконунг и вовсе едва ли не вдвое старше Сигурда. Волосы его — тот же пепел с серебром — сединой подернулись. По лицу морщинки залегли да и глаза не молоды — будто три сотни лет человек прожил, много горестей и лишений принял.

Сигурд теперь не таким высоким мне показался — на полговы ниже брата. Один он — диво дивное, а уж вместе… Ох, непристало мне, простой девке на гостей князевых так пялиться! А оторваться не могу. Будь моя воля — подошла бы и о Скельдиании расспросила.

Видимо, очень уж упорно я на северян глядела. Сигурд взял да и обернулся на меня. Уголки губ чуть приподнялись в едва заметной улыбке. Вспомнил меня, значит.

Думала хоть словечко скажет да ошиблась. Следом за князем вместе с братом так и ушли.

— Всеслав, возьми меня с собой на пир?

Заклинатель удивился.

— Ты ведь не из князевых людей, куда уж?

— Я ученица твоя, Всеслав, — не собиралась отступать ни за что. — Уж больно охота на скельдиан поглядеть. Возьми, а? Я тихо-тихо посижу, послушаю, что говорить будут. Ни словечка не услышишь. Всеслав!

Старик вначале строго сдвинул брови, а после рассмеялся.

— Будет плакаться, лисица. Идем уж, ладно. Сядешь со мной рядом. Только чтоб ни звука.

— Молчать буду, что рыба подо льдом. Чтоб мне век сна спокойного не было!

— Да тебе и так не будет — вон места себе не найдешь, будто волки серые по следам бегут!

Князь с северянами шли впереди всех, сопровождаемые дружинниками в сверкающих латах. Следом за ними следовали люди Ульвара — скипрейд, как назвал их Всеслав на северном языке. А уж после советники князя, воеводы, бояре да мы, чародеи. Женщин среди них раз-два и обчелся, потому на меня частенько удивленно оборачивались. Правда, знак Дома Предсказаний делал свое дело — с чародейки и спрос другой. Если волшбой владеешь, так и до пола твоего дела нет.

Терем княжеский мне еще снаружи чудом казался, а уж как внутрь вошла. Светлые боги, это ж надо такую красоту возвести! Дом Предсказаний и тот меркнет.

Мстислав во главе зала сидел, на невысоком помосте, за отдельным столом. По правую руку от него Ульвар Трехпалый и Сигурд-посланник. По левую — воевода Всеволод, молодой могучий мужик, черноволосый с коротко стриженной бородкой. С тех пор как война с гарнарцами началась Мстислав Всеволода в советники взял. Сказывали люди, боги этому воеводе благоволят. Едва он, сын знатного боярина, в старшую дружину пришел, как снискал воинскую славу силой и смекалкой своей. Дальше, за Всеволодом, Ростих сидел. Я думала с Ладимиром придет — поискала своего любимого глазами да так и не нашла.

Мы с Всеславом по левую сторону от княжеского стола сидели. Напротив северян, что рядком по правую сели.

Я о большем и мечтать не могла — смотрела, слушала, иногда улыбалась, если кто из них мне подмигивал. Казалось мне, после долгого пути водой северяне должны уставшими, измученными быть. Сколько раз слышала россказни о загадочной хвори, что людей в морях постигает. Только вот скельдиане будто и не плыли несколько месяцев по волнам, не боролись со штормами, не терпели голод и жажду. Как с печи за стол пересели! Веселились, смеялись, что-то напевали на северном языке. Смотрела и только дивилась.

— Лисица — синица! Лисица — девица! По морю гуляла, кого там видала? — подскочил Тишка и дернул меня за косу.

— Ах ты ж… — оглянулась я.

Это плут уже успел нацепить другой цветастый наряд, новую шапку с бубенцами да вдобавок еще и обмотался волчьей шкурой на манер плаща. Видать решил скельдианом прикинуться — те плащи без меха не носили.

— И как тебя князь только гостям показать решился?

— А чего? — развел руками дурак. — Вон тебя Всеслав показал, а я чем хуже? И-и-и! Э-э-эх!

Тишка одним прыжком перемахнул через стол, напугав толстого купца. Тот вздрогнул и перелил кубок вина прямо себе на колени.

Шут тем временем оказался меж двух длинных столов, сделал невообразимый кувырок и в струну вытянулся перед князем. Я глядела на него и все дивилась, откуда в таком худющем парне столько силы.