Пыльными дорогами. Путница (СИ)

— Мстислав наш и ельнийский король, имена у них — сама ушедшая заплутает, еще год назад об том говаривали. Теперь вроде и срок пришел. Да есть еще проблема одна. Сияна как и вся Беларда молодым богам поклоняется, а ельниец требует, чтоб девица его веру приняла.

— И князь согласен?

— Куда денется! Законы такие, а чтоб Беларду отстоять, Мстислав еще не на то решится.

Я только открыла рот и развела руками:

— Разве ж возможно такое? От богов, от веры своей отказаться! Грех ведь страшный, не будет покоя после.

Всеслав поглядел на меня и чуть улыбнулся — одними только глазами.

— Молода ты еще, Вёльма, видишь лишь то, о чем говорят. Боги — они едины для всего света. Это уж люди зовут их разными именами.

— Так если ж едины, чего Сияне в ельнийскую веру не перейти? — спросила, все еще не соглашаясь с Всеславом. Как же так, что едины? Выходит, ельнийцы в тех же богов верят? Нет уж. Наша вера правильная, а их нет.

— Сияна из княжеского рода. Простому-то от заветов предков отступить нельзя, а ей и подавно. К тому ж, представь себя на месте княжны — везут в чужой край, замуж выходить велят, а слова-то и не спросят.

— Жаль ее за это, — согласилась я. На своей шкуре испытала, что такое, когда принуждают за немилого идти. А Сияна та же девка только крови высокой. — Так а чем же тебе это аукнулось, Всеслав?

— Я, Вёльма, не только чародей, но и в советниках князя хожу. Мстислав велел ельнийцам почетный прием готовить и заодно про веру их узнать. А я в Ельнии так давно был, что и не помню толком.

Я придвинулась ближе к старику и заглянула в книгу.

— Так давай вместе готовиться? Не все ж в Ельнии бывали, кому-то и интересно будет.

Война с гарнарцами треклятыми за сотни верст от Трайты шла, а все же весточки печальные то и дело долетали. Воевода Далибор писал, что трудно ему рать вражескую сдерживать. Без волшбы кочевники силой великой владеют, а уж как шаманы их в бубны начнут бить, да кровь свою с зельями в котлах смешивать, так и вовсе тяжко нам против них стоять.

— Станут ли чародеи в войну вступать? — спросила я как-то у Всеслава, когда тот велел его грамоты разобрать. — Чего ж князь наш так медлит?

— Погоди, Вельма, не торопись. Князь не дурак, а Ростих, советчик ему, так тот и подавно. Чародеи наши посильнее гарнарских будут. Особенно те, кто боевому искусству обучен. Сам же Ростих таков. Да и ученик его, — заклинатель подмигнул мне, — Ладимир твой разлюбезный. Сильный он колдун, не чета нам с тобой. И знает много — ведун же.

Я зарделась и опустила глаза.

— Скажешь тоже, — проговорила. — Разве Ладимир тебя сильней?

— Теперь нет, а вот подучится да посох получит, так почитай равными станем. Должна же знать, на что твой полюбовник способен.

— Будет тебе, Всеслав, — совсем смутилась я.

Заклинатель рассмеялся.

— Ладно уж, не буду. И осуждать не стану — не мое право, богов.

— Откуда знаешь только? — лишь заикнулась я осторожно.

— А чего ж тут не знать, Вёлька? Стоит ему рядом встать, цветешь будто омела после грозы. И на Истомин день вас видел вдвоем. Ладно, хватит болтать, лисица! Давай-ка письма от послов на стол, а прошения отложи пока, после прочту.

Ни дня не проходило, чтоб Всеслав не научил меня чему-нибудь. Говорил, мол, стар он, медлить нельзя, того и гляди ушедшая за руку возьмет и к себе поманит. Я меж тем быстро схватывала и каждое слово ловила.

Одна лишь печаль на сердце легла. Уж седмица прошла, как я решилсь письмо в Растопшу отправить. Родным написала, что в Трайте живу и чтоб собирались и уходили они в Ножов-град, за крепостными стенами хорониться. Ответа так и не дождалась — видать обиду на меня затаили. Пусть и злятся, но слово послушают и живы будут.

Вчера после заката к Ладимиру сокол прилетел с письмом. Прочел он его и задумался крепко.

— Что стряслось? — спросила я, коснувшись его плеча рукой.

Ладимир обернулся.

— Арьяр пишет. В Подлесье люди Мстислава пришли. Больше половины мужиков забрали. Его самого в младшую дружину приняли. А как уходили, дед Ждан за ворота вышел и смерть им предрек.

Я невольно всплеснула руками и за сердце схватилась:

— Да как же это? Неужто так и сказал?

Арьяр…

Вспомнила его и страшно стало. Птица почитай несколько дней летела. Поди уж в южный земли он с войском ушел. Быть может, в этот миг с гарнарцами бьется. Оберегите его, светлые боги! Дай ему сил, Ларьян-батюшка, огради копьем своим острым от вражеской руки.

— Боишься за него? — спросил Ладимир.

— За тебя больше боюсь, — сказала и обняла его за плечи.

С Истомина дня уж две седмицы минуло и не было ночи, чтоб с Ладимиром не провела. Кругом все будто договорились — если и осуждали меня, то только изредка, взглядом. А я только того и ждала — не было в то время счастливей никого и не могло быть.

Ладимир день ото дня будто менялся. О том, чему Ростих его учил, не рассказывал да только чувствовала я, что прежнего, того, который из Подлесья выезжал нет больше. Силой новой от него веяло, незнакомой. Прав был Всеслав, время дай и Ладимир посильней самого Ростиха сделается.