Раб лампы

Мятые листки оказались удивительно свежими. В рекламном деле это называется синопсис, краткое изложение сценарной идеи.

Да это и были тридцатисекундные рекламы… которые, собственно, ничего не рекламировали. Разными путями они вели к незатейливой фразе «Всё будет хорошо!».

В одном из роликов альпинист долго карабкался на скалу. Срываясь, в последний момент всё же ловя уступ, он добирался до вершины и, счастливый, подставлял усталое лицо солнцу. «Всё будет хорошо!»

Это мы снять не смогли — надо было ехать в горы, а не на что.

Другую серию запустили в производство немедленно — так ново это было.

И буквально через месяц зритель Четвёртого канала увидел, как некий мальчик-посыльный взбегает по лестнице и вручает пакет изумительной по красоте девушке.

Развернув блистательную обертку, она обнаруживает в коробке… телефонную трубку.

Тут же мы видим того, кто прислал ей эту странную бандероль. У него в руках — такая же трубка.

Серёга с друзьями снял роликов десять — с разными отправителями. В одном случае оказывалось, что это — лётчик, в другом — капитан дальнего плавания. Даже зэк в фуфайке, и тот прикладывал к уху трубку.

Все они несли любимой — читай: зрителю — одну и ту же весть:

— Всё будет хорошо!

Это было странно и весело: столько усилий, искусных съёмок, чисто рекламных эстетических решений — и всё для того только, чтобы сказать слова, на которые до сих пор телевизор был неспособен. Чопорный, всезнающий, способный похоронить поочерёдно всех членов Политбюро заодно с их социализмом, телевизионный приёмник такую простенькую человеческую фразу произнёс впервые.

А год спустя на экране Первого канала появился прекрасный проект Игоря Буренкова «Позвоните родителям», затем — высокоэстетичный «Русский проект» Константина Эрнста, и это уже был настоящий кинематограф.

Но первым просто сказать зрителю «Всё будет хорошо!» телевизор заставил Серёга.

В девяносто третьем.

Кстати, фамилия его была Тимофеев.

Тимофеев Серёжа.

Не забудете?

Докторские котлетки

Хочется посовременнее, а как?

Ясно, что одной фразой в сто сорок знаков, чтобы можно было твиттануть, в переводе прочирикать.

Но ведь всё от темы.

Если твит о том, о чём и чирикают птицы — попить-поесть-отыметься, — на размышление, судя по наполнению «Твиттера», у сетевой пичужки не уходит и секунды.

Но попробуйте-ка прочирикать историю «Останкино»? А ведь придётся, раз взялся за книгу о телевидении в двадцать первом веке.

Итак, вся история советского телевидения в одной фразе:

ПРИ БОЛЬШЕВИКАХ В СТОЛОВОЙ НА ОДИННАДЦАТОМ ЭТАЖЕ «Останкино» «ЭФИРНЫМ» ВНЕ ОЧЕРЕДИ ОТПУСКАЛИСЬ КОТЛЕТКИ ИЗ ТРЕСКИ, КОТОРЫЕ ТАК И НАЗЫВАЛИСЬ — «ДИКТОРСКИЕ».

Разберём её по сегментам.

Сегмент I. «При большевиках в столовой»

Упоминать в одной фразе большевизм и столовую всё равно что подкладывать платок булгаковской Фриде. Ведь учение Маркса хоть и всесильно, но его убила сосиска.

Подумать только:

— дискуссия о партвзносах на Втором съезде в Лондоне, где и родилось слово «большевизм»;

— уставший караул в Зимнем;

— Гражданская война с философскими пароходами и истреблением казачества;

— дымок «Герцеговины Флор» на Ялтинской конференции, размежевавшей планету;

— вышедший из доверия и примкнувший к ним;

— Карибский кризис, Берлинская стена и мраморное пресс-папье в голову Козлова со словами «Мы про…ли дело коммунизма!»;

— пражские танки под руководством неутомимого борца за мир;

— бесчисленные уколы зонтиками и временные контингенты по всему миру;

— офицерский гашиш в солдатских гробах из Афганистана.

Всё это, да и многое другое было уничтожено варёной сосиской по два шестьдесят за кило.

Заявление ершистое, попробую объясниться.

Прошу заметить, я не упоминаю Великую Победу, потому что сын участника Сталинграда и Прохоровки. Слишком хорошо помню папины рассказы о большевистской против просто русской (украинской, еврейской, армянской, азербайджанской, казахской…) пропорции в ней.

Десять против девяноста.

Также не упоминаю «Поехали!», потому что без большевистского удара в гениальную голову Сергея Павловича, в конце концов и унёсшего генерального конструктора, мы, глядишь, были бы уже на Марсе.

Заметьте, не называю даже имён важнейших большевиков — вы легко их найдёте сами на мраморных досках у их подъездов. На многих будут схожие даты смерти.

Вы наверняка даже не знаете имя упомянутого выше Второго секретаря ЦК Фрола Козлова, а ведь это был почти неотвратимый преемник Хрущёва.

Знаете, почему не знаете? Потому что его не показывали по телевизору.

Ну, может, и показали разок-другой, но ведь в пятидесятых-шестидесятых и телевизор-то был один на всех, вот как у нас, в профессорском доме посреди Ростова-на-Дону. И к отцу собирались соседи-доценты только затем, чтобы посмотреть Льва Ивановича Яшина и Виктора Владимировича Понедельника, а не Козлова с Кулаковым, понимая, что те скоро уйдут.

А телевизор останется.