Раб Петров

Постепенно он начал совершать ошибки: случайно спалил одну из тех лодок, что плавали, сорванные с причала, затем, не заметив, направил поток колдовского пламени в постройки на противоположном берегу. Вряд ли они достигли бы цели: Андрей никогда ещё не упражнялся в том, чтобы выбрасывать магию так далеко – но он вовремя заметил и приказал камню отозвать поток огня обратно. Он сжимал новообретённые изумруды в кулаке, сожалея, что не имеет иной возможности разместить их, особенно когда руки стала дрожать от слабости. Он представлял себе, как они падают в воду – а ведь их мощь так нужна сейчас!

Где же этот чёртов колдун? Или он задумал высосать из Андрея все силы, вот так, потихоньку, а потом прикончить легко и просто? Иначе почему он прячется где-то и бездействует? Ведь и ему, наверное, скоро потребуется передышка? Андрей плохо представлял себе, каким образом тот воздействует на мёртвых, призывая их, а выяснять было не у кого. Гинтаре, вероятно, знала: как-то раз она объясняла ему что-то про души людские… Что же именно? «У вас, людей, чем больше душ загубишь, тем легче найти тех, что отомстить захотят. По его, государя твоего, вине, небось, много народу в могилы-то полегло? Вот теперь они и возьмут своё!» – припомнил он когда-то давно сказанные ею слова. Как давно это было – кажется, будто целую жизнь назад. Тогда они ещё были вместе…

В груди укололо острой болью, как всякий раз при воспоминании о диве лесном… Но Андрей тут же опомнился – нельзя сейчас думать о прошлом, никак нельзя!

* * *

Вдруг всё разом прекратилось. Не сразу восприняв наступивший покой, Андрей некоторое время продолжал бессмысленно разбрасывать силу изумрудов, поражать уже исчезнувших врагов. И только когда перстень обжёг палец – изумруд, видно, хотел помочь хозяину прийти в себя – Андрей остановился и посмотрел вокруг.

Луна то появлялась, то снова скрывалась в стремительно несущихся тучах. Ветер стих, зато дождь, казалось, разыгрался ещё больше. Исчезли и странные для ноября молнии, что так и метили в неспокойную чёрную воду.

Нева поднялась сильно, но всё же не настолько, чтобы ближайшим улицам грозило разрушение. Если только ветер не начнёт бушевать снова, и проклятый колдун не заготовил очередного нечаянного «подарка»…

Андрей присел на ступеньки ближайшего лодочного сарая. Он понимал, что нельзя успокаиваться, нельзя – наверняка враг на этом не остановится. Однако самым большим искушением в этот миг для него было желание вернуться домой и поспать, хотя бы немного… Разве он не сделал всё, что мог? А когда вернётся государь, его наверняка позовут. И он сможет очень быстро дойти до царского дома, ведь это совсем рядом…

Сон вдруг слетел – Андрей вскочил, пошатываясь. Там, у его величества, весь вечер сидели Яков Брюс – тот, кого в народе звали чернокнижником, – и его секретарь, Даниэль Миллер, приятель Андрея, что так часто приносил ему книги и помогал в учении…

– Андрей Иваныч! – долетел до него голос Меншикова.

Генерал-губернатор отчего-то появился не со стороны Невы – они уехали в царской шлюпке – а из домика государя.

– Пётр Лексеич тебя требует, – Меншиков пытливо заглянул ему в глаза.

Андрей без слов запахнулся плотнее в плащ – и так всё ясно. Значит, добрались до государя, пока он тут с этой ордой призрачной сражался. Его, Андрея, видать, отвлечь было надобно. Или всё не так?

– Пётр Лексеич со мной поехал посмотреть, высоко ли Ерик поднялся. И как поплыли мы туда, а там даже и ветра-то такого не было, как здесь. И молний не было! Вода, правда, выходила из берегов, но не так, чтоб всё затопить… Только мы успокоились немного, обратно собрались – тут царь посмотрел куда-то вокруг себя, руки у него задрожали, зубами застучал, губы на сторону скривил… Прямо как давеча на ассамблее, помнишь? – быстро шагая рядом, говорил Меншиков.

– Опять приступ падучей у него приключился? – испугался Андрей.

– До приступа не дошло, а он тебя всё требовал. Ничего не приказывал, только велел мне лично тебя привести скорее. Лекаря выгнал, даже Катерине сказал выйти…

– Постой, Александр Данилович! – Андрей остановился. – А Брюс с Миллером всё ещё у государя? Они ведь приходили вечером?

Меншиков изумлённо уставился на него, точно не понимая, про что его спрашивают, потом в раздражении махнул рукой.

– Да ты о чём вообще?! Знать не знаю, бес с ними совсем! Сидели, да уже убрались куда-то, и слава Богу – не до них теперь. Ты вот к Петру Лексеичу поспешай…

Меншиков снова бросил на него острый, внимательный взгляд. Гадает, зачем это мастер в такой момент срочно царю понадобился! Андрей представил на мгновение: что было бы, если бы Александр Данилович узнал их с государем тайну? Даже при их внешне добрых отношениях он не выяснил до конца, каков душой и нравом генерал-губернатор Питербурха.

* * *

В кабинете государя горели свечи и стоял какой-то непонятный не то чад, не то туман – Андрей сощурился, пытаясь различить, что происходит. Три изумруда он спрятал за пазуху и всё равно ощущал их ровное, успокаивающее тепло.