Раб Петров

– Посылай за лекарем, Александр Данилыч. А Миллер – он государя извести пытался. Я за ним, некогда разговаривать!

Меншиков изумлённо развёл руками, но ничего больше не сказал. Андрей услышал удаляющийся цокот копыт. Он не думал, что Миллер струсил; скорее, тот, напротив, решил увести царского мастера подальше от государя. Или в самом деле испугался, что его вот-вот разоблачат и закуют в цепи?

Сейчас было некогда оглядываться, но оказалось, что ветер, к счастью, совсем стих – значит, подъём воды вот-вот прекратится и город пострадает несильно. Осёдланная лошадь – одна из многих, принадлежавших Меншикову – стояла у крыльца царского дома. Чай, не обидится светлейший, коли Андрей воспользуется его лошадкой, чтобы душегуба и вора добыть! Миллер уходил от Невы и Троицкой площади прочь – не иначе, решил в дубовых или берёзовых лесках затеряться!

Плащ Андрея остался на набережной, где лежал мёртвый Никита, но холод не чувствовался совсем. Андрей принимал это как должное, пока не догадался, что благодарить за окутывающее тело приятное тепло надо было не только «старший» изумруд, но и «новичков». Самое удивительное, что он ничего им не приказывал – меньшие камни, как видно, подчинялись «старшему брату» и, считая главным, подражали ему во всём.

* * *

Андрей осадил лошадь – та тяжело дышала, сильно поводя боками – и прислушался. Шумел мокрый лес, нервно перекрикивались птицы… Уже наступило утро, дождливое, беспросветно серое; из лощин лениво поднимался туман.

Нагнать Миллера так и не получилось: то ли у того конь был резвее, то ли Даниэль Васильевич более умело с ним управлялся – так или иначе, Андрей потерял его, когда они начали кружить между рощами. Пришлось довериться собственному чутью и «советам» изумруда, который, как всегда, помогал угадывать опасность. Сейчас же камень из тёмно-зелёного превратился в розовый. Миллер где-то тут, рядом – Андрей в этом не сомневался. Ну, тем лучше: шпага и кинжал при нём, четыре изумруда – тоже. Хорошо бы, если колдуна удалось захватить живым и допросить, но надежды мало; конечно же, тот понимал, какая судьба ожидает мага, решившегося посягнуть на жизнь царственной особы!

Покуда же вокруг слышались только звуки леса. Солнце не спешило появляться из-за туч; с голых ветвей деревьев то и дело срывались тяжёлые, холодные капли. Андрей насторожился: где-то рядом треснула ветка. Он перевёл взгляд на перстень, но тот, хотя и стал почти алым, не вспыхивал часто и беспокойно… Странно? Неужели Миллер способен обмануть ведьмин изумруд? Андрей пошёл на звук, стараясь двигаться по возможности быстро и бесшумно.

Быстро-быстро, словно живой, туман стал окутывать его, струиться между мокрыми чёрными стволами, собираясь вокруг, подобно занавесям. Мгновение – и Андрей уже ничего не видел. Даже свет изумруда не помог рассеять туман – лишь чуть-чуть озарил пространство вокруг.

– Миллер, кончайте свои шутки! – выкрикнул Андрей. – Не знал, что вы такой трус!

Совсем рядом раздалось хриплое карканье ворона: Андрей даже вздрогнул, но тут же овладел собой. По его приказу изумруд выбросил три сверкающих молнии на звук. Послышался сдавленный хрип, тяжёлое дыхание; струйки тумана, точно влажные ледяные пальцы начали проникать под кафтан, за воротник рубахи, в чулки, прикасаться к коже, щекотать… Это было мерзко и жутко.

Андрей собрался с мыслями и велел изумрудам объединить силы… Вспышка получилась даже ярче, чем он хотел и на миг ослепила его самого – он зажмурился. На всякий случай Андрей выхватил шпагу, затем открыл глаза…

Туман разорвало в клочья; оказалось, они с Миллером стояли на опушке леса. Даниэль Васильевич выглядел как всегда: высокий, лощёный, подтянутый, одетый во всё чёрное. Его узкое, бледное, незапоминающееся лицо светилось торжеством.

Он с издевательской учтивостью поклонился Андрею.

– Что же, рад видеть вас наконец-то лицом к лицу, дорогой господин Петров! Должен признаться, вы всё же оказались достойным противником: мне было занятно играть с вами в эту игру!

Андрей постарался сдержаться. Если Миллер в настроении поговорить, не стоит упускать шанс что-нибудь выведать – нужно только быть настороже, а броситься на неприятеля никогда не поздно. Он машинально скользнул рукой под кафтан, чтобы ощутить тепло «младших» изумрудов.

– Выньте руку, Андрей Иванович, – нахмурился Миллер. – Вы же видите, я пока не собираюсь на вас нападать.

– Простите, привычка. Но не собираетесь ли вы утверждать, Даниэль Васильевич, что мы разойдёмся миром?

– А это от вас будет зависеть, – удивил его Миллер. – Как бы ни относились ко мне и некоторым моим поступкам, я всё же считаю вас умным человеком. Поэтому – прошу выслушать; у меня для вас, дорогой друг, есть предложение.

34. Господин Миллер