Раб Петров

Андрей почувствовал, как слёзы обожгли глаза, и устыдился. Сколько же можно страдать от жалости к себе?! Наверное, Миллер прав: действительно стоит уехать, бросить это всё – ни единого мига он не был по-настоящему счастлив здесь! Разве ему хотя бы иногда жилось весело и радостно, как прочим сверстникам?

Ужасно захотелось ответить Даниэлю Васильевичу согласием. Ведь он ещё так молод, а худого видел куда больше, чем хорошего… Уехать, забыть, начать новую жизнь! Будущее вдруг засверкало перед Андреем новыми красками. Он неуверенно улыбнулся.

– Значит, согласны? – собеседник стоял перед ним, откинув голову, смотрел остро, пристально. – Только, учтите, Андрей Иванович, если мы с вами заодно – а ведь мы теперь заодно, верно? – он ободряюще подмигнул и ожидал ответа.

– Стало быть, заодно, – осторожно кивнул Андрей.

– Так вот. Понимая вашу юную горячность и наивность, я вас попрошу – всего лишь попрошу! – не вмешиваться в некоторые мои… личные дела. Для вашего же спокойствия.

Неужели он думает, что Андрея это интересует?

– Что мне до ваших личных дел! Чай, не в святой обители живу – при дворе много чего видеть пришлось, так что любые ваши привычки, Даниэль Васильевич, меня не поразят. Да слышал, что и в Европе обхождение бывает весьма свободное.

Миллер криво усмехнулся.

– Я имел в виду не только это. По части амурных дел мы друг друга уж никак не стесним. А насчёт Европы вы правы, там на любой вкус найдётся. Я же говорю о другом: чтобы осуществить наше, теперь уже общее намерение, мне нужны деньги. И чтобы их получить, я должен довести до конца ту работу, что приказано сделать. Если не выполню приказа – не будет и награды.

Андрей уже направлялся к своей лошади, но что-то в голосе Миллера заставило его остановиться.

– Какой приказ? – спросил он. – И от кого?

– Ну вот. Только мы договорились… Андрей Иванович, памятуя наше с вами невольное противостояние и то, как вы с честью сопротивлялись мне, не буду скрывать: приказ тот самый, касающийся вашего государя. Я должен довести дело до конца, – Миллер остановился, едва не споткнувшись. В воздухе мгновенно вспыхнуло и зависло прямо перед его лицом нечто, напоминающее шаровую молнию. – Андрей Иванович, ну право, не стоит! Я уж думал, мы с вами…

– Вы думали неправильно, – отчеканил Андрей. – О чём бы мы ни договорились, я дал его величеству клятву, что буду его защищать.

Миллер развернулся так, чтобы видеть и Андрея, и своего коня, который стоял неподалёку, и что-то ещё, а что именно, Андрей пока не понял.

– Господин Петров, вы вроде бы разумный человек. Вы хотите, чтобы я отказался от своих намерений?

– Если мы заодно – вы откажетесь от них, господин Миллер. Если же мы опять враги…

– О нет, подождите! – Миллер снова бросил взгляд куда-то в чащу леса, но Андрей не рискнул оборачиваться. – Подумайте, Андрей Иванович, чем этот ваш государь лучше остальных, что вы его защищаете? Он что – святой?! Да полно, вы же сами знаете, какие безобразия и бесчинства творятся на этих проклятых ассамблеях по его воле! А его жестокость, его дикие поступки! Казни и пытки, насилие – в Европе его зовут не иначе, как варваром! А то, что половина страны по его милости бежит в леса, лишь бы не забрали в войско?..

Андрей слушал всё это, кусая губы. Иван Ольшанский говорил то же самое, пусть и немного другими словами. И тоже был готов пожертвовать собой, лишь бы уничтожить государя. Но Иван действовал по-другому, он собирался нанести один-единственный удар, Миллер же подло и втихую изводил Петра Алексеевича своим колдовством.

– Даже если так, – Андрей взглянул на Миллера в упор, – что вам сделал Питербурх? Прошлой ночью вы пытались устроить наводнение, разрушить город, и вам почти удалось!

– Мне нет дела до Питербурха, – пожал плечами Даниэль Васильевич. – Но правитель, которому я служу, хотел бы вернуть то, что у него украли – свои земли. То, чего он лишился по милости вашего Петра Алексеевича.

Значит, правитель, который хотел бы вернуть свои земли! Карл, король Швеции?! Всё наконец-то стало ясно.

– По-видимому, первый раз за сегодняшний день вы сказали правду, Миллер, – Андрей незаметно шевельнул правой рукой: уже три «шаровые молнии», только зеленоватого оттенка, закружились вокруг его собеседника. Тот попытался отпрянуть, но разорвать их круг не осмелился. – А сейчас вы сядете на моего коня, и мы отправимся назад, в город.

– Подождите, Андрей Иванович! Послушайте!

– Я достаточно вас слушал. Даже в какой-то миг поверил, что вы хотите мне добра.

– Клянусь, я в самом деле хочу вам добра! Вы просто не понимаете, что происходит! Вы находитесь в милости у царя, видели от него только хорошее – но будь вы по другую сторону баррикад, вы бы его не защищали! Вы только представьте…

– Мне нечего представлять, – Андрей устало потёр лицо. – Я дал обещание государю, что буду его защищать, сколько потребуется – этого достаточно, чтобы окончить наш разговор. Идёмте!

Однако Миллер не тронулся с места, что-то вроде страха первый раз мелькнуло в его лице.

– Подождите! Мы ещё можем договориться!

– Ступайте вперёд, Миллер!