Раб Петров

Андрюс любовно перебрал свои инструменты; сегодня ему как никогда хотелось, чтобы работа спорилась в руках и удавалась. Он дрожал от восторга при мысли, что государь, возможно, оценит его умение.

Мало-помалу Андрюс с головой ушёл в своё занятие. Ему одному теперь приходилось делать тонкую, красивую работу: гальюнные или носовые фигуры для ладей и кораблей, а потом ещё и раскрашивать их собственноручно. Овсей вполне доверял его вкусу, и не нанимал нарочных красильщиков на это дело.

На сей раз Андрюс сотворил грозного рыкающего льва, наподобие тех, что видел на картинках в батюшкиной Библии. Он предполагал выкрасить ему гриву золотой краской, а глаза сделать синими, как небо над рекой в солнечный день… Когда Андрюс вырезал его поджарое тело, мощные лапы с загнутыми когтями, то представлял, что это Тихон, только во много раз больше – и смеялся про себя… Наверняка, друг будет польщён.

– Как живой! – раздалось у него над ухом. – Вот-вот с верстака спрыгнет!

Оказалось, государь Пётр Алексеевич стоял рядом и внимательно рассматривал Андрюсову работу.

– Ты его, льва-то, хоть раз живьём видал? – оживлённо продолжал царь. – А я вот видел, в зверинцах. В Англии, Голландии – там звери дикие в этаких клетках сидят, можно подходить, смотреть.

Андрюс откашлялся, но ничего произнести вслух так и не посмел.

– Что молчишь, смущаешься, как красна девка? – улыбнулся Пётр. – Ты откуда родом? Ведь нездешний?

Андрюс хотел уже ответить, что приехал из Смоленска, как вдруг его окатило волной ужаса – что, если до государя дойдут каким-то образом слухи о его «подвигах» там? Он машинально сжал руку в кулак, порадовавшись, что, благодаря многолетней привычке, не забыл спрятать ведьмин перстень.

– Я родился в Кибартай, что на реке Лепоне стоит, ваше величество.

– Не надо мне тут «величества», – прищурился царь. – Родные-то живы у тебя?

– Мать с отцом. И сестра.

– Так вот, Андрей, – у Андрюса сладко замерло сердце – неужто государь его по имени запомнил? – Настоящие мастера мне всегда нужны, а в твоей работе, кроме выучки – душа, ум, воображение имеется. Поедешь со мной, сначала в Москву, потом в Архангельск – там сейчас новый, мощный флот строится. А корабли военные – огромные, не чета вашим. А за семью не беспокойся – не обидим; мне Овсей рассказывал, что ты единственный кормилец у них.

Андрюс стоял неподвижно, не умея даже вздохнуть. Господи Иисусе, государь желает, чтобы он, Андрюс, безродный парнишка, послужил его величеству… Голова у него пошла кругом; он даже не замечал, как Овсей несколько раз подтолкнул его локтем.

– Ну, что ответишь? – серьёзно спросил Пётр. – Или не уверен, подумать хочешь? – тёмные брови его удивлённо взлетели.

Андрюс спохватился, снова откашлялся. Забормотал сбивчиво:

– Счастлив буду… Все силы отдам… Благодарствую, великий государь…

– Ну вот, то-то, – теперь Пётр снова смотрел пристально, без улыбки. – Умелые люди мне, Андрей, вот как нужны! – он звонко хлопнул мускулистой ладонью по верстаку. – Умелые, верные да такие, чтобы не только есть-спать да челядь по мордасам лупить! Я вот когда в Голландии, Пруссии да Англии был – там совсем другая жизнь, чистая да весёлая! Там науки, искусство, книги! Знаешь? А у нас…

Государь говорил, Овсей и Андрюс слушали, затаив дыхание… Будущее рядом с таким человеком, как Пётр, в эту минуту представлялось Андрюсу сверкающим, золотистым облаком, в котором он шагал стремительно и легко. Он будет помогать императору во всём, исполнять все приказы! Если надо, он станет работать день и ночь без сна и еды!.. Как сам государь трудится на благо своих подданных.

– Завтра едем в Москву, – закончил свою речь Пётр, обвёл испытующим взглядом лица мастеров.

К нему уже спешил кто-то смутно знакомый Андрюсу; оказалось, это сам Меншиков. Он сходу что-то зашептал государю, уверенно, настойчиво. Пётр промолчал, кивнул Андрюсу и Овсею и в сопровождении Александра Даниловича покинул мастерскую.

– Ну, Андрюха, подвезло тебе… – начал было Овсей Овсеич, но Андрюс не стал слушать дальше.

Он пока ничего не увидел, но почувствовал вдруг страшную тревогу, аж спина покрылась испариной. Тут же раздался возглас кого-то из мастеров: «Опять ты тут, нечистый дух!» – и к ногам Андрюса чёрной тенью метнулся верный Тихон. Агне! Проклятая ведьма, о которой он, встретив государя, умудрился совершенно позабыть.

* * *

Андрюс стремительным шагом вошёл в комнату, с ведьмина перстня срывались тяжёлые, крупные изумрудные искры… Мать и отец только уставились на него безмолвно, испуганными глазами.

Иева, как и в прошлый раз, сидела в отцовском кресле, выпрямившись, царственно сложив руки на груди, и насмешливо поглядывала то на родителей, то на Андрюса. Тихон громко зашипел и угрожающе выгнул спину; Андрюс прошёл вперёд, но отец схватил его за руку.

– Андрюс, – простонал он, – где моя дочь? Где Иева? Я не вижу её…

– Всё будет хорошо, батюшка. – Андрюс осторожно высвободился. – Иева вернётся, клянусь вам.