Раб Петров

Мать молчала, только крупные слёзы катились по её щекам. Вдруг она вскочила со стула, подбежала к креслу и в исступлении вцепилась в руки Агне-Иевы.

– Ведьма проклятая, – заголосила она, – оставь моих детей, не смей их трогать! Я виновата, меня и забирай куда хочешь, хоть в ад вместе с тобой!..

Агне брезгливо отстранила матушку, пристально взглянула на Андрюса:

– Ну, что скажешь, отрок? Идёшь со мною или нет? – пронзительный голос ничуть не напоминал голос Иевы.

– Иду, – спокойно произнёс Андрюс. – Верни сестру.

– Клянёшься, что не отступишь?

– Клянусь! – он заметил, что изумруд стал огненно-алым, с него во все стороны брызнул сноп огненных искр; мать и отец хором вскрикнули…

Одна из искорок коснулась руки Иевы, и Андрюс в испуге бросился к ней. Он осмотрел её ладонь: ничего – ожога не было; а когда он поднял голову, то перед ним уже сидела настоящая Иева, добрая, кроткая, милая.

– Что такое, братец? – удивлённо спросила она, сжимая его руку. – Что с тобой?

Андрюс не успел ответить; до него вдруг долетел щемяще-знакомый, сладкий запах неизвестного белого цветка… Голова закружилась, он опустился на землю и ощутил, как лица коснулись мягкие ладони, благоухающие мёдом, а в ушах зазвучал ласковый шорох лесного дождя. Он ещё смог расслышать, как мелодично и громко замурлыкал Тихон, и порадовался, что друг останется с ним, где бы он, Андрюс, не оказался… Он пока ничего не мог различить перед собой, чувствовал только сладкий запах, нежные прикосновения и тёплые капельки дождя на своём лице.

Он зажмурился, чтобы скорее привыкнуть к полутьме, и попытался встать, но ласковые руки уложили его обратно. Где-то над ним шумел лес, но не угрожающе, а спокойно, дружески.

– Я… не могу быть здесь, – прошептал Андрюс. – Мне надо идти, я обещал государю…

– Ш-ш-ш, – ответили ему из темноты. – Зачем уходить? Здесь ты сам государь. Не тревожься, не бойся ничего!

Андрюс, щурясь, вглядывался во тьму: чьи-то глаза, точно два золотистых огонька, светились рядом с ним. Медовый запах стал сильнее; его тело сделалось тяжёлым и безвольным… А потом его как будто подхватили мягкие душистые волны и понесли куда-то, словно потерявшую парус ладью.

15. Диво нежное

Вокруг пели птицы, звонко и радостно. Андрюс вдохнул ароматный, кружащий голову воздух – он был полон запахами невиданных растений, каких Андрюс и представить себе не мог. Где это он? Вроде бы в лесу, но лес был каким-то странным: не видно было ни неба, ни облаков, ни солнца над головой – ветви исполинских деревьев и кустарников плотно смыкались вверху… В то же время было светло, но не как днём, а скорее, будто в ранних сумерках. Свет струился не с неба – его источали многочисленные цветы самых разных форм и размеров: от крошечных соцветий, едва выглядывающих из шелковистой травы, до гигантских тяжёлых бутонов величиной с человеческую голову.

Было тепло, почти жарко. И тут рядом призывно зазвенел ручеёк. Андрюс хотел было уже зачерпнуть воды, но спохватился, поднёс к ручью руку с перстнем. Изумруд остался спокоен.

Он умыл лицо, напился, но что делать дальше, решительно не понимал. Смутно припомнилось, что он поклялся идти с Агне-ведьмой, куда та ни прикажет… И ещё, Иева, кажется, спасена. Да-да, она точно пришла в себя. А вот что было потом?.. Кроме медового запаха да светящихся в темноте янтарных глаз, он ничего не помнил. Кто же перенёс его сюда, и что от него нужно было Агне?

И тут позади него раздался мелодичный смех, и Андрюс понял: сколько бы лет ни прошло, этот голос он ни за что не спутал бы с другими!

– Пане Гинтаре! – воскликнул он, стремительно обернулся и замер.

Она стояла посреди луга, покрытого белыми цветами, в длинной белой рубахе, а её светло-рыжие, точно солнце, волосы украшал венок из таких же белых цветов… Андрюс успел только подумать, что этот лес не нуждается в солнечных лучах, ведь здесь есть она, Гинтаре – прекраснейшее создание, диво лесное. Андрюс бросился к ней, опустился на колени; она прикоснулась к его лицу нежной, сладко пахнущей ладонью.

– Пане Гинтаре… – прошептал он. – Простите меня! Я забылся тогда, я был вне себя от горя… Но потом…

Она коснулась пальцами его губ.

– Тш-ш-ш! Не вини себя, Андрюс. Главное, ты пришёл, ты здесь!

Он хотел спросить, что это за место и каким образом он тут очутился, но она снова прижала пальцы к его губам и покачала головой.

– Не говори ничего, всё после. Ты ведь тосковал по мне?

Он молча кивнул, заворожённо следя за её смуглой тонкой рукой, что коснулась завязок рубахи у горла… В следующий момент он почти задохнулся – рубашка легко соскользнула к её босым ступням. Андрюс почувствовал, как сердце его заплясало в бешеном танце. Гинтаре опустилась на траву рядом с ним, сжала его загоревшееся лицо тёплыми ладонями; он увидел совсем близко её огромные, тёмно-янтарные глаза и нежные губы…

– Ты ведь тосковал по мне? – повторила она.