Раб Петров

Он снял перстень, швырнул его Гинтаре под ноги, точно это она была во всём виновата, ушёл к озеру и лёг прямо на влажный песок, опустив руку в прохладную воду… И лежал так долго. За это время вдруг вся прошлая жизнь разом вспомнилась ему, он снова переживал смерть сестёр, которых не сумел спасти, болезнь отца, пожар – все давние горести. Ему внезапно подумалось: как там его родные? Что, если они болеют, голодают, а он здесь, наслаждается жизнью?

Андрюс хотел уже вскочить на ноги, когда Гинтаре приблизилась к нему. Она без слов присела подле, положила руку ему на лоб; её пальцы пахли сладко, словно мёд. Он закрыл глаза, чувствуя лёгкое головокружение, затем ощутил её восхитительное горячее тело рядом с собой – не выдержал, сжал лесное диво в объятиях…

С того случая всякий раз, как вспоминалась ему сёстры, родители, дом – Гинтаре всегда была начеку. Она подходила к Андрюсу вплотную, обволакивала его медовым ароматом белых цветов, от которого кружилась голова, наступало опьянение не хуже старого вина – и прошлое начинало отодвигаться, подёргиваться дымкой… Гинтаре, смеясь, говорила, чтобы он не болел душой за родных – на его глазах она открывала небольшой деревянный сундучок, отдавала Тихону драгоценный камешек, приказывала ему нести самоцвет матери Андрюса или его сестре. Друг возвращался с довольным видом: жизнь в зачарованном лесу была ему в радость.

* * *

Тайком от Андрюса Гинтаре научила Тихона принимать другое обличье: как-то утром к нему на колени вспрыгнул некрупный рыжий кот, вовсе ничем не отличающийся от своих дворовых собратьев. Андрюс, разумеется, понял, что это Тихон, и долго смеялся.

– Чего это ты в чужой шкуре-то? – спрашивал он.

Однако Гинтаре серьёзно сказала, что удерживать Тихона в своём лесу постоянно она не станет, а возвращаясь в мир людей, он подвергается вечной опасности. Слишком жестоки и суеверны жители городов и сёл, слишком боятся таких, как Тихон. Андрюс знал, что это правда, и всё же ему было не по себе, когда Тихон появлялся в новом облике.

Закрывая глаза, Андрюс представлял, как Тихон выбегает из леса, переходит через мост, пробирается сквозь открытые ворота в город… Как-то там верфи, старый мастер, его, Андрюса, родные? И всякий раз, как он вспоминал их, нежные руки опускались ему на плечи, он вдыхал сладкий медовый аромат – и надолго забывал обо всём на свете.

Потом снова начинались прогулки, сбор лесных грибов, яблок и груш, различных ягод и мёда. Было купание в озере, упражнения в колдовстве, жаркие объятия лесной девы…

Временами Андрюсу казалось, что он жил здесь всегда, а та, прошлая жизнь ему просто снилась. Гинтаре не возражала, когда он говорил ей это, даже отвечала, что только тут, в зачарованном лесу, и есть настоящая жизнь. Андрюс готов был и поверить ей… Если бы не Агне-ведьма.

* * *

Гинтаре не сразу рассказала ему, отчего Агне привела его сюда. Прошло много времени, прежде чем Андрюс услышал правду – до этого Гинтаре умоляла его потерпеть и не спрашивать, мол, скажу, когда можно будет. Андрюс был настолько очарован красой и страстью дива лесного, блаженной жизнью с нею в колдовской чаще, что не мог возражать. Всё это было так непохоже на его прежнее существование…

Но в один из дней он, даже не обернувшись, почувствовал присутствие чего-то враждебного, противного себе. И мгновение спустя услышал ненавистный голос, что беседовал с Гинтаре на непонятном языке. Андрюс вскочил; оказывается, Агне и Гинтаре стояли под лесной яблоней, неподалёку от него.

Не думая, Андрюс вскинул руку: с изумруда сорвались ярко-зелёные молнии. Агне взвизгнула; Гинтаре едва успела её оттолкнуть. Молнии вонзились в ствол яблони, дерево вспыхнуло, с ветвей брызнули в разные стороны перепуганные пташки. Гинтаре подбежала к дереву, не опасаясь огня – под её ладонями пламя начало слабеть и гаснуть, и спустя минуту пожар прекратился. Гинтаре некоторое время огорчённо рассматривала обугленный ствол и качала головой.

Морщинистое, безобразное лицо Агне исказилось от злости.

– Хорош муженёк у тебя! Дурнем был, дурнем и остался, мало меня вместе с деревом не спалил! Я-то думала, с тобой поумнеет… Зря старалась, выходит!

– Не надо, матушка, – поморщилась Гинтаре. – Не упрекайте Андрюса, не привык он ещё. Сами видите, способный.

Матушка?! Но как же так?

– За способности он меня благодарить должен! И за жизнь здесь с тобою, и за перстень, что сразу его признал! Другой бы мне руки целовал на его месте, а он… Эх, знала бы, какого зятя сама на свою голову навязала! – продолжала яриться Агне.

– Что несёшь, ведьма?! – не выдержал Андрюс. – Ты мою мать запугала, обманула! Зачем я тебе нужен был?

Агне скрипуче расхохоталась.