«Работа мечты». За кулисами индустрии моды

Далее Коринн рассказывает, что разочарование в собственной карьере в мире моды началось после «того случая с китайцами». Осенью 2011 года, во время Недели моды в Париже, у нее была возможность показать свои творения в выставочном зале в квартале Маре, где при поддержке Министерства торговли Бельгии дизайнеры представляли свои работы международной прессе и байерам[55]. Там к Коринн обратились китайские байеры — они все чаще присутствуют на подобных мероприятиях, поскольку продажи европейских модных товаров на их рынках растут, — и проявили большой интерес к покупке предметов из ее коллекции. Они говорили по-английски так, что Коринн не могла разобрать ни слова, поэтому китайцы попросили ее почтовый адрес и сказали, что пришлют письменное предложение. Через несколько недель Коринн получила по почте семисотстраничный документ полностью на китайском языке и единственное, что она смогла разобрать, были места, где нужно было поставить подпись. В растерянности, после безуспешных попыток связаться по электронной почте с составителями договора, Коринн решила нанять переводчика. Переводчик объяснил, что контракт был заключен на покупку не отдельных вещей из ее коллекции, а ее имени, логотипа и бренда (название которого включало ее имя и фамилию), а также всех разработанных ею моделей, с целью вывести эту продукцию на китайский рынок. В контракте говорилось, что она полностью теряет права на свое имя и будущие коллекции. Встревоженная этой новостью, Коринн с помощью переводчика поискала информацию в интернете и поняла, что торговая марка с ее именем и логотипом уже зарегистрирована в Китае без ее согласия. Тогда она обратилась к юристам, специализирующимся на международном коммерческом праве, которые сказали ей, что, согласно китайскому законодательству, для того чтобы подать жалобу на китайскую компанию, необходимо быть гражданином Китая или иметь компанию в Китае. Коринн была ошарашена: «Это дело обошлось мне в 7000 евро, вместе с переводом и юристами… На это ушли все мои сбережения». Юристы объявили, что как китайский, так и в целом азиатский рынок для нее теперь однозначно закрыт. Они посоветовали ей как можно скорее зарегистрировать собственный товарный знак в остальных частях света. И Коринн потратила еще несколько тысяч евро, чтобы получить доступ к рынкам Северной Америки, Бразилии, Австралии и Саудовской Аравии.

Это свидетельство весьма показательно: оно дано от имени простого человека — Коринн, а не от имени компании, как в случае с Педро, — столкнувшимся с контрагентом совершенно другого масштаба и действующим на другом уровне, в данной ситуации — на уровне китайского национального государства и его юрисдикции. Но этот пример также интересен тем, что Китай в который раз предстает нам местом крайне от нас далеким как в культурном отношении, так и в географическом, местом стереотипизированным и демонизированным. Если вспомнить, что в рассказе Педро эта страна оказывалась невидимой и маргинальной, в итоге Китай становится некой расплывчатой символической сущностью, объединяющей в себе все проблемы, с которыми сталкивается система моды. Это темное и абстрактное лицо глобализации, теневая сторона моды. С другой стороны, опыт Коринн показывает, что товарные потоки в рамках глобализации не идут совершенно свободно и что глобализация не является процессом всемирного уравнивания: существуют государства, в которых главенствует их собственная правовая система, и Коринн бессильна против китайского закона.

Местные и космополиты: Хлоя, Микаэла и наследственное очарование периферийных рабочих

Помимо делокализации производств и активных перемещений капитала и людей, нынешняя глобализация также порождает глобализированные образы (Appadurai et al. 2005), параметры идентичности и соответствующие социальные категории. Именно этот аспект отличает ее от более ранних фаз капиталистической экспансии. Хотя люди, товары и капиталы перемещались всегда, наша эпоха — это время телекоммуникаций и скоростного передвижения, которые породили подспудное ощущение глобальности, то есть осознание того, что мы все живем на одной общей планете. Но, несмотря на это, глобализация не всем в равной степени доступна; участие в ней дифференцировано в зависимости от социального класса и статуса. Миллионы нежелательных лиц (Agier 2008), которые перемещаются по миру, не вписываются в глобализированные ландшафты, созданные хвалебным дискурсом о глобализации (Appadurai et al. 2005).