Работа над фальшивками, или Подлинная история дамы с театральной сумочкой

Дерзкие красные и зеленые полосы, украшающие воротник пальто модели на портрете Елизаветы Яковлевой, или красный цвет ее странной четырехугольной сумочки вместе вступают в резкое противоречие с натурализмом этого портрета и, возможно, являются формой закодированного или подавленного супрематизма, прицельно являющего себя с помощью этих геометрических форм локального цвета (перевод мой. — А. В.).

И будем постепенно спускаться вниз в долину. Нам тоже пора закругляться, а перед этим еще очень многое обсудить.

Глава 7 Окончательный диагноз

Наконец-то, после долгих блужданий в потемках, мы подошли к конечной точке нашего расследования. Ничего, что я окончательно поменяю единственное число на множественное, а то прыжки с «я» на «мы» и обратно меня изрядно утомили? Мы же разбираем эту историю совместно. Сам я уже давно сделал выводы и поставил жирную точку. Факты вроде бы собраны. Черта подведена.

Пришло время не только предварительных выводов, но и некоторых обобщений, точнее, интерпретаций описанных событий. Еще в предисловии я обещал воздерживаться от обобщений. Случай абсолютно уникальный.

Рассмотрим все варианты развития сюжета и версии случившегося подробно. Сразу скажу, что нанесение фальшивой подписи, выдумывание лживого провенанса, создание для модели ложной биографии, основанной на жизненных обстоятельствах совершенно другого человека, исчезновение архивного дела со списком работ Джагуповой, таинственная пропажа конспекта лекций Казимира Малевича из этого же фонда и многое другое исключают, на мой взгляд, возможность невольной ошибки. Речь, безусловно, идет о продуманных, систематизированных и жестко мотивированных финансовой заинтересованностью мошеннических действиях. Причем действиях циничных, дерзких и лишенных какой-либо смягчающей ответственность «гуманитарной» составляющей.

Я говорю, конечно, о «российском», первоначальном уровне бытования картины после того, как она всплыла на поверхность в начале девяностых годов двадцатого века. Сначала под собственным подлинным именем, а потом уже нагло переделанная в «Малевича».

Все, происходившее на Западе, сначала во Франции, а потом в Германии и в Голландии, можно описать как наивность, вопиющую халатность, пренебрежение элементарной методологией научного исследования, жажду заработать как можно больше денег, но никак не мошенничество. Во всяком случае, пока у меня нет прямых оснований утверждать обратное. Корни, основной ствол и магистральные ветви жульнических действий произрастают, набирают соки и находятся в России. А если быть точнее, в современном Петербурге, откуда происходит исследуемая картина. Именно в этом городе живут таинственные «Russians», поставляющие «правдивую» информацию Андрею Накову и посылающие «хорошие слайды» доктору Шарлотте Дуглас. На Западе мы видим только красивые, но малосъедобные плоды и побеги с буйной и яркой листвой вечнозеленого «долларового» цвета.

Самый поверхностный и простой дискурс для понимания нашей истории — это плоскость «пикарески» — классического плутовского романа. Бойкое повествование о том, как в меру образованные, приметливые и нахальные молодые (сравнительно) люди — типаж, определявшийся Остапом Бендером как «джентльмен в поисках десятки» — нашли некий прекрасный и недорогой художественный объект, который, чуть изменив и подправив, можно было выдать за нечто совершенно другое. Имеющее совсем иную, несравнимо большую, материальную стоимость и не знающее никаких границ культурное значение.

Понятно, что это было для них рутинной фармазонской «работой», как и для множества кладоискателей-гробокопателей подобного рода от времен римского очарования Элладой, когда в изобилии подделывались греческие древности, которые потом старили, зарывали в землю и с помпой находили для услады какого-нибудь доверчивого простака патриция. Также ясно, что они в трех как минимум аспектах были крепко-накрепко связаны с изобразительным искусством.