Работа над фальшивками, или Подлинная история дамы с театральной сумочкой

И вот, такой афронт! Картина все-таки «подмочила» свою безусловную атрибуцию, несмотря на «сухое место». Да еще как «подмочила»! Правильнее будет сказать с виноватой улыбкой: «она утонула», цитируя и пародируя известное политическое лицо. Хотя, на мой взгляд, безнадежно утонув в качестве подлинного Малевича, «Портрет Яковлевой» оказался не на дне, а на твердой земле. Он вернулся к себе домой, в родные кривоватые стены, протекающие мансарды и «улицы разбитых фонарей». С позволения сказать, в родную гавань! Только вполне академическим способом, а в потенции и с использованием общепризнанных правовых механизмов. Без применения лжи и насилия. С опорой на здравый смысл, архивные свидетельства и чувство справедливости.

Теперь есть все возможности для непредвзятых и честных исследователей заняться серьезным изучением как самой замечательной картины, так и историко-бытового фона, на котором она создавалась. Организовать небольшую выставку Джагуповой, что лицемерно обещал и не выполнил ЛОСХ после смерти художницы. Издать буклет, брошюру или небольшую книжку. Порыться еще в архивах (прежде всего в ГРМ, куда по понятным причинам мне нет никакого хода) в поисках новой информации.

В конце концов, история искусства хоть и не является полноценной наукой, что, на мой взгляд, мне удалось предметно доказать в этом расследовании, но она уж точно не является и «областью знания», униженно и заискивающе «вспомогающей» криминальному художественному рынку получать мошеннические сверхприбыли и обманывать честных людей. Это дисциплина, изучающая искусство как явление Бога «городу и миру». Так считал Александр Бенуа, печатавший на своих визитках: «Служитель „Аполлона“». Так полагал и Фаддей Зелинский, писавший, что «Бог являет себя в красоте (искусстве), добре (благе) и мудрости (философия)». Думаю, этого будет вполне достаточно и для компенсации моральных унижений Джагуповой, и для памяти Яковлевой. Да и для Казимира Малевича, учитывая его сложные отношения с Царем вселенной.

Единственную тончайшую версию — соломинку, за которую могут уцепиться оппоненты — а их ведь должно быть множество и репутационный вес их колоссален (как бы соломинке не обломиться!) — можно, на мой взгляд, совершенно не принимать в расчет. Она составлена исключительно из фантастических предположений, что Малевич таки написал этот портрет (неизвестно как, неизвестно где и неизвестно когда), а Джагупова воровским образом присвоила себе его авторство. И сделала это по совершенно непонятным причинам. В этой плоскости рассуждений люди, ставившие на картину фальшивую подпись и сочинявшие сказки о ее происхождении, могут рассматриваться как стихийные и бессознательные восстановители исторической правды. Обязавшись в самом начале повествования рассматривать все версии, я не могу игнорировать даже столь фантастические сюжеты.

Нужно совсем не иметь совести и полностью игнорировать все документально подтвержденные факты, чтобы отстаивать подобный вариант развития событий. Впрочем, это, как мы знаем, никогда не являлось препятствием для людей определенного сорта. Я предвижу многочисленные возражения, построенные на «многолетнем опыте изучения творчества Малевича». Одного не пойму: почему этот опыт не сочетается с беспристрастной оценкой неоспоримых архивных данных? И почему он должен непременно включать в себя игнорирование безусловных объективных обстоятельств и откровенную ложь (подпись, провенанс, биография модели и так далее)?

Правильнее иначе поставить вопрос: почему я — отставной врач пенсионного возраста — нахожу в архивах вышеописанные свидетельства? И почему это не сделали до меня все эти «крупные специалисты» и музейные работники, превратившие творчество Казимира Малевича в неиссякаемый источник собственного процветания и финансового благополучия?

Немного отвлекаясь, надо отметить, что сложившаяся коллизия ставит под сомнение популярное утверждение о примате в комплексе исследований произведения искусства химико-технологических методов. Многие люди видят в них прямо-таки панацею, защищающую рынок и музеи от вала подделок. Это отчасти справедливо, когда речь идет об искусно состаренных новодельных вещах или подлинных предметах, подвергшихся тайным манипуляциям, повышающим их стоимость и значение.

Мы же разбираем как раз тот случай, когда ни анализ использованных пигментов, ни датировка по «связующим», ни рентгенография не дают абсолютно ничего.

«Портрет Яковлевой» де-факто по всем физико-химическим показателям полностью синхроничен подлинным вещам Малевича первой половины тридцатых годов. Хотя беспристрастный сравнительный анализ разбираемой картины с эталонными работами Джагуповой и Малевича мог бы дать очень и очень многое. Характер подготовительного рисунка, анализ холста и использованных материалов.