Работа над фальшивками, или Подлинная история дамы с театральной сумочкой

Яму ближнему копает
И в «Сайгоне» кофий пьет.
Продает и покупает.
Покупает. Продает.

Впрочем, оставим рассуждения о приписках, подчистках и сверхприбылях, уводящие нас в какую-то увлекательную, но совершенно постороннюю область, и сосредоточимся на цифрах, «украшающих» оборотную сторону холста «Портрета Елизаветы Яковлевой». Их беспристрастный анализ и знание основ арифметики, полученных еще в начальной школе, позволяют сделать несомненный вывод. Цифры и надписи на «голландской» картине, якобы никогда не пересекавшей границу Российской Федерации до выставки в Москве 2017–2018 годов (по мнению А. С. Шатских), совпадают с таковыми же как на двух контрольных образцах живописных произведений Джагуповой, так и с данными из списков райФО Октябрьского района Ленинграда, хранящихся в Центральном государственном архиве Санкт-Петербурга. Никаких двойных или тройных толкований этих данных, а также сомнений в их абсолютной достоверности быть не может.

Оборотная сторона «Портрета Яковлевой», опубликованного в каталоге-резоне Андрея Накова и атрибутированного как безусловная работа Казимира Малевича

Оборотная сторона картины Марии Джагуповой «Спортсмен», 1934 год, частное собрание, СПб. Не подвергалась реставрации

Оборотная сторона картины Марии Джагуповой «Портрет мужчины в шляпе», 1938 год, частное собрание, СПб. Не подвергалась реставрации

Таким образом, на оборотную сторону исследуемой картины кем-то (предположительно, товароведом Ленкомиссионторга) был нанесен шестизначный номер, или, как я его называю для удобства, «пинкод» 434208, полностью совпадающий с номером товарного ярлыка, присвоенного картине Марии Джагуповой «Портрет Елизаветы Яковлевой» сотрудниками Райфинотдела Октябрьского района Ленинграда и Ленкомиссионторга в далеком октябре 1976 года. Размеры картины в Голландии и ее наименование также полностью совпадают с характеристиками картины, описанной нотариусом Галиной Юровой, сотрудниками райФО и Ленкомиссионторга.

Указанная картина упомянута в собственноручно написанном Марией Джагуповой черновике списка ее живописных работ. Она поименована в томе третьем словаря «Художники народов СССР». Подготовительный рисунок к этому портрету хранится в фонде Джагуповой в ЦГАЛИ, как и многочисленные эскизы театральных сумочек с супрематической символикой.

Елизавета Яковлева была подругой и соседкой художницы Марии Джагуповой и проживала с ней вместе в одной квартире по адресу: Ленинград, Канонерская улица, дом 3, квартира 29. Эти факты подтверждаются выписками из домовой книги, публикациями в довоенных каталогах и данными из личного дела Джагуповой, хранящегося в ЦГАЛИ в фонде ЛОСХа.

Стоит еще добавить, что за все сорок лет архивного хранения я был единственным человеком, запросившим в ЦГА материалы Октябрьского райФО, имевшие отношение к наследству Марии Марковны Джагуповой, так что ни у кого не было возможности тайным образом проникнуть в голландский частный дом и нанести на портрет Яковлевой эти цифры. Ни один человек на земле просто не знал об их существовании и значении. Описанные мной надписи и цифры также упомянуты в 2002 году доктором Андреем Наковым в его каталоге-резоне Казимира Малевича.

С этого момента я, пожалуй, отказываюсь от заявленного в самом начале повествования и всякий раз лицемерно мной интонированного, формального «сомнения», получив неотъемлемое и честно завоеванное в неравном бою право утверждать полное тождество упомянутых предметов.

Никакого случайного совпадения размеров, техники исполнения и названия быть не может. Всесветно возвеличенная и многажды репродуцированная уникальная картина Казимира Малевича, пребывающая в голландской частной коллекции, на самом деле является работой всеми забытой ленинградской художницы Марии Марковны Джагуповой. И доказательств, в том числе теперь уже прямых и неопровержимых, этому множество, а фактов, этим утверждениям противоречащих, не существует вовсе.

«Она у меня хранится уже около двадцати пяти лет, с тех пор как ее обнаружили. Храню ее дома, в сухом месте. Это мой Малевич», — делился на выставке в Москве своими соображениями владелец картины Филип ван ден Хурк, не знавший о существовании приземляющей высокий пафос противоположной сентенции — «все у нас колхозное».