Работа над фальшивками, или Подлинная история дамы с театральной сумочкой

Фальшивая подпись Казимира Малевича в левом верхнем углу оборотной стороны портрета Елизаветы Яковлевой

Всякий желающий может сравнить эту робкую фальсификацию с приводимым мной эталоном — оборотной стороной подлинной картины Малевича «Автопортрет» из собрания ГРМ. И сделать тот же вывод, что сделал в своем каталоге-резоне доктор Андрей Наков — «подпись нанесена другой рукой».

Читатель, желающий продолжить свои исследования, может припомнить суждение доктора Елены Баснер о тождестве фальшивой подписи на портрете Яковлевой с эталонным автографом на автопортрете и изумиться поразительной знаточеской слепоте российского исследователя.

Вот откуда исходит, очевидно, первичная датировка работы 1934 годом. Когда я видел эту работу в начале девяностых, этой монограммы на холсте не было. «Мильон терзаний» относительно года написания был вызван именно этими литерами, поставленными какими-то «очумелыми ручками» в то время.

Понятно, какими хронологическими координатами руководствовался этот незнакомый нам человек. Исходным 1935 годом, когда картина была написана Джагуповой, годом смерти Малевича — май 1935 года, обывательским представлением о болезни великого авангардиста. То есть берем 1935 год, отнимаем для приличия один год и ставим дату — 34.

Надо отметить, что уровень знаний начала девяностых о последних годах жизни Казимира Севериновича примерно так и распределял его «труды и дни». Но с тех пор прошло много лет, наша информация о Малевиче существенно умножилась, благодаря океану изданной литературы, технические возможности увеличились, а осторожность при атрибуции многократно возросла. С этим и связаны, должно быть, колебания относительно датировки. Других объяснений у меня нет. Полагаю, что их нет и у специалистов (Баснер, Накова, Дуглас и так далее), буквально метавшихся между 1932 и 1934 годами и не знавшими, где и на чем остановиться и преклонить голову.

Хотя простая и честная квалификация подписи как поддельной просто «снимает» эту проблематику с повестки дня. Вещь не подписана, а имеющийся на обороте супрематический знак фальшивый. И точка. И мы тем самым просто возвращаемся на уровень 2002 года и громко повторяем честные слова доктора Андрея Накова только в чуть более полемической редакции — «фальшивая подпись».

Отсутствие лукавства в этой квалификации «черного квадрата» отнюдь не ставит жирный крест на атрибуции картины как подлинника Малевича. Нечасто, но встречаются безупречные вещи с фальшивыми подписями. Всякий обыватель, интересующийся темой подделок, помнит бессмертную сентенцию: «Несмотря на подпись, вещь настоящая». Однако настойчивое упрямство в отстаивании подлинности монограммы или ее боязливое игнорирование вызывают законное сомнение и даже отчетливые подозрения.

Анализ подписи для нас важен, но лишь как звено в цепи доказательств. И отнюдь не самое важное звено. Важнее для нас, при оценке совокупности доказательств, всевозможные экспертные выкрутасы вокруг подписи.

Общий вид оборотной стороны «Портрета Яковлевой»

Рассмотрим теперь внимательно страницу номер семь документа. Она представляет собой общий вид оборотной стороны полотна. Холст натянут на новый подрамник с крестовиной. На верхней части креста наклеен современный выставочный ярлык с данными о картине. Он нас совершенно не интересует, за исключением лишнего подтверждения, что рассматриваемая оборотная сторона принадлежит именно «Портрету Яковлевой». Увидев эту фотографию в моих руках, доктор Милко ден Леев сказал: «Это мой подрамник. Я натянул на него работу после реставрации». Для меня была бы важнее сохранность старого «родного» подрамника, но надежды на это мало. Хотя, как уже понял читатель, чудеса в пространстве этой книги встречаются на каждом шагу.

В левом верхнем квадранте сверху вниз с наклоном от края к центру видны три строчки надписи, выполненной шариковой ручкой. Возможно, под крестовиной подрамника находится еще цифра или цифры (цена полотна в советском комиссионном магазине), но нам они не видны. Когда я держал эту картину в руках примерно двадцать пять лет тому назад, у нее был подрамник без крестовины. Надпись довольно бледная, что может быть результатом реставрационных усилий по ее уничтожению, но прочесть ее совсем несложно.

Нижняя строчка представляет собой фразу «РФО ОКТ. р-на». Опыт советской жизни, рассмотренные архивные материалы и здравый смысл подсказывают, что эти сокращения следует понимать как «Районный финансовый отдел Октябрьского района».

Вторая строчка: первые две цифры почти не читаются, затем идет диагональная линия справа налево и вниз, затем римская цифра «Х» (то есть октябрь) и цифры «76», могущие обозначать лишь благословенный в своем сонном застое 1976 год. Эта дата совпадает с архивными данными об оценке живописи Марии Джагуповой, произведенной комиссией райФО Октябрьского района Ленинграда в октябре 1976 года («Акт описи и оценки номер 24»).