Работа над фальшивками, или Подлинная история дамы с театральной сумочкой

Я даже подумывал о том, чтобы вызвать огонь на себя и опубликовать всю историю без заключительной части, оставив ее под знаком риторического вопроса. В этом случае передо мной маячила перспектива грозного суда, если бы номер товарного ярлыка отсутствовал на обороте или был радикально уничтожен при реставрации. Клеветническое умаление достоинств подлинного Малевича могло влететь мне в округлую голландскую копеечку.

И тут, коль скоро в самом начале у нас поминалась структура волшебной сказки, я вспомнил классический сказочный сюжет, существующий в фольклоре самых разных народов. Речь идет об истории про тонущего в реке скупца, никак не понимающего спасительного смысла слова «дай». Обращение «дай руку» при самых добрых намерениях отправляет его на глубокое дно. А слова «держи руку» или «возьми руку» избавляют от напасти его бессмысленную жизнь.

Оказывается, все так просто. Нужно просто запустить через стороннего человека или солидную западную галерею, желательно никак не связанную с Россией, информацию, что на портрет появился солидный покупатель. Неужели никто не клюнет на такую привлекательную наживку и не захочет получить гигантские комиссионные?

Поразившись вчуже наивному простодушию собственной придумки, я немедленно позвонил своим американским друзьям и, не объясняя причины, попросил их срочно реанимировать идею покупки картины Малевича, высокомерно заявив, что цена не имеет принципиального значения, а к работе есть очень серьезный интерес. Чтобы замаскировать центральный пункт моего внимания, я составил небольшой список desiderata, куда включил портрет Яковлевой наряду с десятком других полотен общей стоимостью в двести-триста миллионов долларов. Само произнесение этой дурацкой высокомерной фразы про безразличие к цене и амбициозный список существенно подняли мою непоправимо увядшую самооценку. Собеседники на другом конце трансатлантического провода тоже несказанно обрадовались свалившемуся на меня баснословному богатству. Возможно, размечтавшись о гигантских куражных процентах, они пообещали сделать все, что в их силах. Уже через день по электронной почте я получил двадцатидвухстраничное красочное предпродажное досье на «Портрет Елизаветы Яковлевой», датированное 2015 годом. Оказалось, что работу активно продают за сумасшедшие деньги, превышающие сумму в 22 000 000 (двадцать два миллиона!) евро. Мое предположение, что активное экспонирование картины начиная с 2013 года было частью коммерческой артподготовки, похоже, полностью подтверждалось. Среди многочисленных хвалебных текстов и цветных фотографий в этом «рекламном буклете» было и изображение оборотной стороны холста и «подписи» художника.

Прозвучал финальный аккорд, все музыканты послушно опустили смычки, и круг времен замкнулся. Загадочные цифры, некогда случайно генерированные давно почившим в бозе скаредным Ленкомиссионторгом, проступили на оборотной стороне полотна, как «мене, мене, текел, упарсин». «Ты взвешен на весах и найден слишком легким». О ком это они? Обо мне или о картине? Или о сонме экспертов, прилежно и небескорыстно обслуживавших полотно все эти долгие годы? Воцарилась полная тишина. Сейчас наконец узнаем, что нас ждет. Свист и тухлые яйца или «бурные аплодисменты, переходящие в овацию», как писала некогда газета «Правда», празднуя очередную победу безумия над здравым смыслом.

Против обыкновения я не стал ни медитировать перед открытием документа, ни подыскивать в памяти подобающие моменту классические аналогии, а сразу перешел к делу. Кроме того, мне настолько надоели все эти лживые дифирамбы, многозначительные умозаключения и экскурсы в историю, содранные из общедоступной «Википедии». Меня интересовали только голые факты. Номера и знаки. Знаки и номера.

Я прикладываю в конце книги в качестве особо значимого приложения19 это досье полностью, но мы сейчас рассмотрим самые важные страницы, не оставив чуть позже пристальным вниманием и другие. Речь идет о странице номер восемь 19 См. Приложение 7. документа, на которой помещена фотография фрагмента оборотной стороны картины. В левом верхнем углу левого верхнего квадранта расположена довольно блеклая, нанесенная стесняющейся самой себя рукой (мое оценочное суждение) монограмма, состоящая из двух букв «К» и «М», разделенных между собой супрематическим символом — черным квадратом в рамке. Под черным квадратом видны еще два символа. Качество снимка не позволяет разглядеть их скрупулезно, но, на мой подслеповатый взгляд, это цифры «34». Ясно, что в случае возникновения какого-либо делопроизводства — уголовного либо гражданского — все эти знаки и цифры могут быть оценены в рамках судебной экспертизы с применением всех необходимых технических средств.

Эталонная подпись Казимира Малевича на обороте автопортрета («Художник»). 1933 год. Оборотная сторона. ГРМ