Работа над фальшивками, или Подлинная история дамы с театральной сумочкой

— Конечно. Но он, если я правильно помню, предлагает рационализировать восприятие картины. Грубо говоря, разрезать ее на куски. И расслоить на слои. Я же говорю совершенно о другом. Об использовании методик, которые успешно работают, но не доступны рационализации и вообще контролю сознания. Их нельзя подделать и имитировать, они апробированы и приняты на вооружение, но позитивистская интерпретация их если не невозможна, то с трудом достижима. Разве что когда-нибудь в далеком будущем. Не сейчас. Их надо просто немного перенастроить. Причем речь идет не о феноменологии с ее сугубо субъективным экзистенциалистско-персоналистским арсеналом методов. Он сам нуждается в дешифровке. Я говорю о прикладной дисциплине, использующей общепонятный словарь. Очень бедный, примитивный, но понятный. Благодаря ему картина начнет говорить сама. Без толмача и интерпретатора в виде искусствоведа. Почему человек с высшим естественным или техническим образованием должен иной раз выслушивать какой-то детский лепет применительно к живописному произведению?

И добро бы это было просто мнение. Нет, этому мнению присваивается объективный статус, вдалбливаемый с помощью идеологического отбойного молотка. И меняющийся, кстати, в зависимости от политической или социальной конъюнктуры. Солоухин в «Письмах из Русского музея» приводит забавный пример искусствоведческой интерпретации картины Сурикова «Покорение Ермаком Сибири». «Оттепельный» экскурсовод трактовал это произведение следующим образом: «Суриков хотел показать народ. Он не выделял роль вождя. Ермак — не на первом плане, а в центре толпы. Он ничем особенным не выделяется, кроме руки, протянутой вперед. На первом же плане — казак с веслом, казак с ружьем, казак, заряжающий ружье, и вообще главное — не вождь, а народ». А в сталинское время его коллега имел иное мнение: «Ермак расположен в центре композиции, чем подчеркивается его роль вождя, атамана, полководца. Он стоит под знаменем, под Спасом-нерукотворным и под Георгием Победоносцем. Чувствуется, как его воля цементирует атакующее войско. Все воины сплотились вокруг него и готовы сложить головы, но не выдать своего атамана».

И где же в этих полярных суждениях объективность? Где концепция? Где собственное видение? Это сплошная постыдная идеологическая конъюнктурщина и ничего более. Позор, да и только.

— А вы не допускаете мысли, что если картина заговорит, то станет невообразимо скучной? Превратится в банальную иллюстрацию. Юлий Клевер и Владимир Маковский разговаривают всем понятным языком. Вы хотите их услышать? Почитайте Надсона и Боборыкина. Или лучше Лейкина и Брешко-Брешковского. Вы вообще разговаривали когда-нибудь с художниками? Спросите кого-нибудь из них, что такое истина. Они скажут, что она круглая. И будут по-своему правы. Но, кстати, портрет, что мы видели, и так может все рассказать о себе простым русским языком. Причем со множеством конкретных и, возможно, трагических деталей. Вы видели номера на обороте?

— Видел.

— И вы говорите, что, когда вам показывали эту картину в первый раз, там были еще аналогичные работы? И все с такими номерами?

— Да, было несколько картин. И все с номерами. Первые цифры у всех были одинаковыми, а последние различались. То есть явно речь шла о каком-то списке или ведомости. Что-то вроде реестра, описи имущества.