Работный дом

Еще недавно она была готова изменить свое мнение о Хунли, но после таких новостей ее прежнее предубеждение усилилось. Крепко сжав ручку веера, Вэй Инло бесстрастно ответила:

– Мы же во дворце Чанчунь! Если бы императору приглянулась служанка, неужели он не сказал бы об этом госпоже? Даже если это так, служанка уже сегодня подала бы прошение о повышении статуса!

Минъюй оторопело посмотрела на Вэй Инло:

– Ты права, однако… Ладно, возможно, я что-то напутала.

Не сговариваясь, девушки решили сохранить это происшествие в тайне.

Их госпоже и так пришлось несладко, совсем необязательно было еще больше ее расстраивать. Что касается этой нахалки, то… лучше бы Минъюй ошиблась. Но если девушка права, то они рано или поздно отыщут ее и объяснят, как можно поступать и как нельзя.

В чайной комнате повисла гнетущая тишина. Вдруг Инло воскликнула:

– Чуть не забыла! Только что императрица сказала, что император уже дал имя седьмому принцу.

– Да? И какое же?

– Юнцун.

Юнцун… Юнцун… Минъюй задумалась. И вдруг подпрыгнула от радости.

– Ты знаешь, что означает «цун»? – возбужденно спросила она.

Конечно же, Вэй Инло знала, но покачала головой, чтобы дать Минъюй возможность объяснить.

– Цун – это ритуальная утварь в храмах предков, – приплясывая от радости, пояснила Минъюй. – Это значит, что у императора есть намерение оставить трон седьмому принцу.

– Не сглазь! – Вэй Инло веером прикрыла рот приятельницы.

Минъюй не унималась:

– А что, разве не так? В имени шестого принца есть иероглиф «жун», что означает «звон нефритовых подвесок», а у седьмого принца в имени «утварь из храма предков». Сразу ясно, кто из них важнее!

Инло сурово посмотрела на нее.

– Да, да. Я сейчас готовлю лекарство, иди хвастайся в другом месте!

Минъюй хотела разделить с ней свою радость, но, видя такое безразличие, надулась и обиженно произнесла:

– Почему ты не радуешься?

– А чему радоваться? – грустно ответила девушка. – При родах императрица потеряла очень много крови. Императорские лекари сказали, что это непременно скажется на ее здоровье…

Минъюй посмотрела на нее с удивлением:

– Как супруге императора сохранить свой статус, не имея ребенка? И это справедливо не только для императорских жен, но и для любой женщины в этом мире.

– Зачем нужны статус и богатство, если вообще можешь лишиться жизни?

– Но госпоже не нужны ни статус, ни власть! Она мечтала о сыне, только он может сделать ее счастливой!

– Женщины тоже люди, для любого человека самое ценное – его жизнь! – сказала Вэй Инло с улыбкой. – В этот раз императрице посчастливилось сохранить жизнь. А если она умрет, то каково будет в Запретном городе ребенку без родной матери? Те, кто рискует жизнью ради ребенка, – глупцы!

Счастьем был охвачен не только дворец Чанчунь.

= Несколько месяцев спустя, = поместье Фуча =

– Матушка, – спросил Фухэн, входя в гостиную, – что случилось, почему меня вызвали так срочно?

Из-за болезни императрицы старая госпожа Фуча очень много плакала и ослепла на один глаз. Она каждый день наносила мазь, но могла видеть лишь смутные очертания фигур, она протянула сыну руку.

– Фухэн, большое счастье снизошло на нас! Как только ты узнаешь эту благую весть, тоже будешь очень рад! – сказала госпожа Фуча.

– Какую весть? – спросил Фухэн, почтительно взяв протянутую руку.

В последние месяцы плохих новостей было слишком много, поэтому госпожа Фуча впервые за долгое время улыбалась так радостно.

– Твоя жена наконец-то забеременела! – воскликнула она.

Лицо молодого человека вмиг побелело, словно с него стерли все краски.

Из-за плохого зрения мать не заметила ничего странного. По-прежнему держась за него, она продолжила:

– Здоровье императрицы восстанавливается, император души не чает в седьмом принце. Поэтому я переживала только за тебя. Но теперь я спокойна. Эрцин стала благословением нашей семьи! Теперь ты должен особенно заботиться о жене и быть внимательным к ней!

– Хорошо, – сдавленным голосом ответил Фухэн. Его глаза сверкали злобой.

Выйдя из гостиной, Фухэн направился прямиком в спальню жены. Комнату заливал солнечный свет. Супруга сидела в кресле у резной оконной решетки и вышивала. Игла проворно сновала в ее руках туда-сюда, на ткани все отчетливее проявлялось изображение цветка лотоса. Вдруг кто-то схватил ее за руку и с силой поднял из кресла.

Эрцин увидела перед собой разъяренное лицо Фухэна.

– Чей это ребенок? – грозно спросил он.

Она засмеялась и, будто заигрывая с ним, кокетливо произнесла:

– А ты догадайся!

Фухэну совсем не хотелось вступать в эту игру, поэтому он до боли сжал ее запястье и повторил:

– Я еще раз спрашиваю тебя, чей это ребенок?

Превозмогая боль, Эрцин улыбнулась еще шире и произнесла:

– Все вокруг говорят, как умен и проницателен Фуча Фухэн. В юном возрасте он вступил в Военный совет и является правой рукой императора, его ожидает блестящее будущее! Только все это полнейшая чепуха! Его жена беременна, а он даже не знает от кого!

– Ах ты!.. – воскликнул Фуча, задрожав от ярости.

Молодая женщина вырвала руку из его хватки и нарочито небрежно произнесла: