Радикальная прямота. Как управлять не теряя человечности

«Резкий рост» в основном характеризуется быстрыми изменениями – овладением новыми навыками или быстрым углублением уже имеющихся. Дело не в том, чтобы стать менеджером – многие люди остаются на резкой траектории роста на протяжении всей карьеры, многие менеджеры остаются на плавной. Резкий рост не стоит также воспринимать в слишком узком плане – как «продвижение». Основа роста – в постепенном увеличении влияния.

Для плавного роста характерна стабильность. Люди, выбирающие такую траекторию, с высокими показателями, как правило, уже в совершенстве овладели своими обязанностями и продолжают развиваться постепенно, а не внезапно и резко. Некоторые вакансии могут больше подойти «рок-звездам», ибо требуют стабильности, накопленных знаний и внимания к деталям, на что у человека в фазе «суперзвезды» может не хватить ни концентрации, ни терпения.

«Суперзвезды» плохо играют роли «рок-звезд», а «рок-звезды» будут ненавидеть роли «суперзвезд». Тут можно привести в пример команду гранильщиков из России, – я рассказывала об этих парнях в первой главе. Они научили меня «личному интересу» – ведь эти люди были мастерами своего дела, никто в мире не мог сравниться с ними. Они были «рок-звездами»: у них не было интереса к работе босса. С другой стороны, мой босс, Морис Темпельсман, рассказал историю о себе, когда он был молод, невероятно амбициозен и неутомим. Создавая свою компанию, он решил попробовать себя в огранке алмазов. Однажды ему позвонили, он вступил в переговоры о крупной сделке, при этом отвлекся и раскрошил алмаз стоимостью в миллион долларов в пыль. Так и было. Вот почему вы не захотите видеть человека, которому свойственна резкая траектория роста, в роли человека на плавной.

Большинство людей переключаются между резким и плавным взлетом на разных стадиях жизни и карьеры, так что важно не относить их лишь к одной из категорий. Например, в моей команде в Google было два начинающих олимпийских атлета. Обе женщины великолепно справлялись с работой, но сразу после колледжа, когда были в расцвете сил, они одинаково много энергии тратили как на тренировки, так и на работу. При этом на работе они действовали по плавной траектории, а в спорте – росли резко и мощно. Спустя пять лет обе изменили курс и вложили весь драйв и энергию в карьеру, а не в спорт. И карьеры резко пошли вверх.

Разумеется, большинство из нас не стремится стать олимпийцами. Я уж точно нет. Есть много причин, почему люди переключаются с плавной траектории на резкую, или наоборот, а обстоятельства, которые подстегивают одного человека на определенные действия, другого заставят действовать иначе. Вот, к примеру, у вас растет ребенок. Материальные тяготы родительства могут способствовать амбициозности, а желание добраться до дома вовремя, чтобы поиграть с детьми, – большей предсказуемости. Иногда перейти на плавную траекторию нужно из-за болезни родственника, но, как только он поправляется, возвращаются и амбиции. В целом амбициозность или активность вне работы повышает ценность человека в команде – то есть вы можете получить, скажем, отличного художника в роли графического дизайнера, если не будете настаивать, чтобы он быстро продвигался по карьерной лестнице.

Проблема с энтузиазмом

Известно, что человек лучше справляется с работой, когда считает ее важной. С этим допущением спорить я не стану. Однако боссы, которые считают, что наделить работу смыслом – их обязанность, нередко злоупотребляют своими полномочиями. Настаивать на том, чтобы у человека была страсть к работе, означает создавать ненужное давление и на босса, и на подчиненного. С этим когда-то я воевала в Google, где мы набирали людей, только окончивших колледж, на унылую работу по обслуживанию клиентов. Я пыталась убедить их, что мы «даем по пять центов за каждую креативную идею». Одна девушка, изучавшая в колледже философию, сразу поняла, что это туфта.

– Слушайте, эта работа скучновата, – сказала она. – Давайте просто признаем это. Ничего страшного. Плутарх укладывал кирпичи. Спиноза шлифовал линзы. Монотонность – часть жизни.

Мне понравился ее подход к поиску смысла, но он годился только для нее. Фраза: «Спиноза шлифовал линзы» не вдохновила бы крупную команду.

В порыве радикальной откровенности журналист Financial Times Люси Келлавэй рассказала, почему работает именно там:

– Сначала я пошла в JPMorgan, а потом в FT, потому что это были единственные компании, предлагавшие мне работу. Тогда было много доводов в их пользу. Как и сейчас[8].

Нет ничего плохого в том, чтобы усердно трудиться, дабы получать необходимую для вашей жизни сумму. В этом есть смысл. Один умный человек как-то сказал мне:

– Лишь 5 % людей работают по призванию, и этим чертовски удивляют оставшихся из нас.