Radiohead. Present Tense. История группы в хрониках культовых медиа

Учеба в университете не стала для Йорка чем-то формирующим характер; скорее, он убедился в том, что больше домосед, чем путешественник. В прошлых интервью он безутешно жаловался на свое испорченное детство, постоянные смены школ и на то, что его задирали одноклассники из-за парализованного века (из-за этого врожденного дефекта у него до странности глубокий одноглазый взгляд). Но мне он показался эмоционально стабильным и уверенным в себе. Он признался, хоть это и было нелегко, что его семья была счастливой, но совершенно немузыкальной.

– У моих родителей даже не было hi-fi стереосистемы, пока ее не купил я, – только старый кассетник-радиоприемник.

Его отец, работавший в отделе продаж компании – производителя масс-спектрометров и другого оборудования, использовавшегося в атомной промышленности, «провел шестидесятые годы, разгуливая с пробиркой плутония в руках». Потом родились Том и его младший брат, который поступил в Оксфордский университет.

– Он учился в Хертфорд-колледже. Я немного общался с его друзьями. Впрочем, больше всего мне запомнилось то, что насколько бы сильно они ни громили дом ночью, с утра они всегда приходили и убирались.

Йорк, можно сказать, был музыкальным вундеркиндом, и к тринадцати годам бренчал на гитаре и сочинял стихи. Он родился на полпоколения позже, чтобы стать панком, так что первым источником вдохновения – в чем он признается с невеселой улыбкой – были старомодные Japan («Я любил голос Дэвида Силвиана») и вполне предсказуемые R.E.M.

Первые музыкальные пробы Йорка были деконструктивными.

– Знаете, всегда есть этот импульс – «Я могу сделать лучше», и он заставляет вас искать конкретные способы сделать лучше.

Но вскоре при поддержке родителей он стал выступать по выходным.

– Они постоянно слышали, как над телевизором играет музыка – моя комната была прямо над ними. Но мне повезло с родителями – могло быть намного хуже. Это они покупали мне усилители и прочие примочки.

Я спросил его, получал ли он кайф от этих ранних концертов, но вопрос привел его в замешательство.

– Трудно вспомнить, как все было до того, как мы стали записывать альбомы, но я помню, что удивился, увидев, что людям это нравится. На сцене у тебя чувство, что в тебе что-то есть, но при этом ты не уверен, долго ли это продлится. Сейчас, научившись играть лучше, я получаю от этого намного бо́льший кайф.

«Моя борьба» не самое подходящее название для биографии Тома Йорка. Группе не пришлось таскать свою аппаратуру по маленьким клубам: Йорк и его друзья детства, периодически джемовавшие вместе – и тогда называвшиеся On A Friday, – подписали контракт с лейблом буквально через несколько месяцев после того, как решили заняться музыкой всерьез. Это были те самые ребята, которые регулярно возвращались в Оксфорд во время учебы в колледжах, чтобы репетировать. На самом деле я даже считаю, что Йорк настолько твердо стоит на земле именно потому, что всегда был весьма решителен в своем намерении не сходить с места – как в географическом смысле (он до сих пор живет в Оксфорде), так и в плане поддержки круга общения. Прошло двенадцать лет, а он до сих пор играет все с той же группой друзей и живет с девушкой, с которой познакомился в Эксетерском университете.

Рейчел входила в число друзей, с которыми Йорк познакомился в колледже искусств, где получал свою степень по изящным искусствам. Еще один друг тех времен оформляет альбомы Radiohead, да и с другими студентами-художниками, как Йорк сказал мне, он до сих пор общается. Долгосрочные отношения с друзьями и возлюбленной, регулярный контакт с родителями – особенно сейчас, когда Йорк подарил им внука Ноя, – и укорененность в Оксфорде, похожая на верность его друга Майкла Стайпа Афинам, штат Джорджия. Ничто из этого нельзя считать признаком измученной души.

И, хотя я не сомневаюсь, что его нашумевший нервный срыв после всемирного успеха OK Computer стал настоящей травмой, Йорк, похоже, сумел выдержать испытание медными трубами рок-звездности, сохранив голову на плечах и в нужном положении.

Тем не менее, когда мы вышли под мрачноватое полуденное небо окропленного дождем сердца Англии, я заметил в его поведении небольшие намеки на паранойю.

На пересечении Брод-стрит, Корнмаркет и Джордж-стрит – главного торгового узла города, Йорк показал на ряд решеток и сказал:

– Вот куда теперь всех сгоняют по вечерам в субботу. Полиция патрулирует оба конца улицы, и если что-то идет не так, они все перекрывают. В Оксфорде в субботу вечером бывает очень тяжело.